Автор: Сергей ДУВАНОВ
В Иране 12 июня состоялись президентские выборы. После объявления результатов голосования, по итогам которого действующий президент Махмуд Ахмадинежад победил в первом туре своих соперников, оппозиция, обвинив власти в фальсификации, вышла на улицы. По всей стране прошли многотысячные митинги протеста граждан, несогласных с итогами выборов.
More...
Духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи признал выборы справедливыми и пригрозил, что власть не остановится перед применением силы против тех, кто это оспаривает. Однако все три оппозиционные партии отказались признавать итоги голосования и потребовали пересчета голосов. Митинги и демонстрации приобрели массовый характер. В большинстве случаев это заканчивалось столкновениями с полицией, в ходе которых были раненые и даже убитые. Сотни митингующих арестованы. Акции протеста продолжались в течение нескольких недель, пока арестами и жестокими расправами над демонстрантами не удалось сбить накал противостояния.
Каждый третий — за Мусави
Главный вопрос — имела ли место фальсификация результатов? Ясно, что, не пересчитав бюллетени, на него нельзя дать определенного ответа. Опыт проведения выборов в таких странах, как Россия, Венесуэла, Боливия, Азербайджан, Казахстан и подобных им, убеждает, что чем более авторитарна политическая система, тем увереннее находящиеся во власти идут на подлог. Это закономерность, которая с определенной долей уверенности позволяет предполагать, что Ахмадинежад мог использовать административный ресурс, чтобы остаться во власти еще на один срок.
Логику авторитаризма казахстанцы знают не понаслышке. Видимо, и иранцы не из-за своей повышенной мнительности полезли под полицейские дубинки. В пользу подозрений о фальсификации итогов голосования свидетельствуют и данные экзит-пула, который проводился в день выборов. Опрос выходящих с избирательных участков иранцев показывал, что за лидера оппозиции проголосовало порядка 60% пришедших на избирательные участки избирателей. Все ожидали сенсации, но после подсчета голосов 64% оказалось у Ахмадинежада и только 34% — у его соперника Мусави.
Но давайте отойдем от процентов, которые в лучшем случае (если обошлось без фальсификаций) доказывают, что реформатора Мир-Хоссейна МУСАВИ поддерживает каждый третий (!) житель Ирана. Причем это в основной своей массе молодежь, студенчество и жители городов. Что уже говорит о многом. А в худшем случае, если результаты фальсифицированы, эти проценты нам вообще ни о чем не говорят.
Для меня куда более важно то, как отреагировали сторонники иранской оппозиции на свое поражение. Потому что с учетом минимум 34-процентной поддержки и той активности, с какой они вышли протестовать, можно увидеть гораздо большее, чем просто поражение на выборах.
Заметьте, узнав о поражении своего кандидата, они не просто выразили сожаление, отчаялись или впали в уныние, мол, плетью обуха не перешибешь, а вышли на улицы. Насколько велико было их желание изменить ситуацию в стране, настолько сильно было их разочарование и возмущение. В лице Мусави они голосовали за перемены, какие им обещала оппозиция и каких им точно не увидеть при правлении Ахмадинежада. Они надеялись, что точно так же мыслит и большинство соотечественников.
Так ли оно на самом деле, видимо, мы не узнаем никогда. Но то, что у протестующих наверняка есть основания для сомнений в честности проведенного подсчета голосов, — это не обсуждается. Мы же с вами знаем цену «честности» казахстанских выборов, притом что доказать это документально вряд ли возможно. Таковы гримасы политического авторитаризма.
Проблема в лидерах?
События в Иране ярко контрастируют с тем, как складывалась послевыборная ситуация в Казахстане. У нас не было предпринято никаких протестных мероприятий по итогам последних и президентских, и парламентских выборов. При этом только ленивый не говорил об их нечестном, несправедливом характере. Почему?
Давайте задумаемся, почему в глубоко религиозном (а это означает безусловный авторитет аятоллы Хаменеи, признавшего выборы справедливыми) Иране, с его традициями уважения и почитания власти, с его низкой ролью женщин в политической жизни (а в числе протестующих было на удивление много женщин), люди вышли на протест, а в светском Казахстане, с его традиционным недоверием к власти, опытом публичных акций и примером «бархатных революций» у соседей, никто даже не подумал о том, чтобы протестовать против результатов голосования?
Сразу отбросим версию, что выборы всех устроили. Недовольных было предостаточно, по крайней мере их хватило бы, чтобы заполнить главную площадь в Алматы. Однако это недовольство проявилось только на страницах оппозиционной прессы.
На мой взгляд, основная причина — лидеры. Было очевидно, что лидеры оппозиции не готовы идти до конца (под концом здесь подразумевается завоевание власти). Они изначально не ставили цели победить (на это они и не претендовали). Цели были скромнее — выторговать что-нибудь. Несколько мест в парламенте, должность в правительстве, политическое признание, договоренности на будущее...
История учит, что так себя ведут, как правило, лидеры, за которыми нет серьезной электоральной поддержки. Известно, что сильные власть берут, уверенные ее требуют, слабые — выпрашивают. Лидеры казахстанской оппозиции из той популяции политиков, которые в принципе не видят необходимости работать с массами. Они предпочитают работать с властью, которая им роднее и понятнее. Их политическое кредо — не рисковать, стараться избегать конфликтов, со всеми поддерживать хорошие отношения и... ждать своего часа.
Другой момент — невнятность политических и идеологических позиций. Полная аморфность и расплывчатость политических претензий. На вопрос, чего хочет казахстанская оппозиция, никто в Казахстане вам толком не ответит. В лучшем случае скажут — демократии, но Назарбаева при этом не трогают. Ха-ха (три раза)...
Окажись такие лидеры в свое время в Украине, Грузии или Иране, никто бы не вышел на улицы. Никто бы не возглавил народное недовольство, никто бы не высказал претензий на власть. Вот вам и ответ, почему даже в Иране люди вышли на улицы, возмущенные попранием своих прав выбирать себе президента, а в Казахстане в точно такой же ситуации — тишина. Кто пойдет подставлять свою голову под дубинки полицейских за таких лидеров?
Не важен цвет знамени, важен оттенок
С начала «бархатных революций» одним из самых козырных аргументов противников этих революций было утверждение, что это все чисто европейские штучки. Мол, традиции неповиновения властям — это специфика Запада. На Востоке, с его ментальностью, с его почитанием и уважением властей, такие варианты невозможны в принципе. Поэтому-де у нас в Казахстане такое невозможно повторить — мы не Сербия, не Украина и не Грузия. У нас свои восточные особенности строительства демократии.
И тут иранская оппозиция выводит тысячи людей на улицы. Точно так же, как в Сербии, Украине и Грузии. И становится понятно, что в мире нормальных людей господствует универсальный принцип: не нравится людям, когда власти крадут их голоса на выборах, не нравится, когда власти держат их за послушное быдло. И тогда они выходят на улицы и говорят такой власти: «Кет!» Согласитесь, нормальная реакция. А вот если не выходят на улицу и не говорят «Кет!», а возмущаются традиционно на кухнях и в курилках — это не нормально и даже стыдно.
За иранцев не стыдно. Там нормальные люди. И хотя над колоннами демонстрантов в Тегеране развевались зеленые знамена (цвет, который выбрали сторонники оппозиции), для всех было ясно, что общий тон протеста ярко-оранжевый. Новый, молодой Иран протестовал против откровенно ортодоксальной, консервативной власти, олицетворяемой Ахмадинежадом и стоящими за ним аятоллами.
Аргумент о чисто европейской специфичности «оранжевых революций» оказался мифом. А вместе с этим под очень большое сомнение попал и тезис об импортном характере «оранжевой моды». Самая расхожая сентенция, что без поддержки западных фондов и спецслужб такие революции не делаются, что все это инспирируется и проплачивается из-за границы, не выдержала критики — опять пальцем в небо. Оказывается, делаются! Запросто! Без всяких происков западных спецслужб и фондов.
Выборы в Иране — это образец исламского варианта «бархатной революции». Правда, в Иране «оранжево-зеленые» не смогли наказать вороватую власть. Не срослось. Не так это просто, когда против мирной демонстрации безоружных граждан — вооруженные до зубов, натренированные полицейские, да в придачу духовные лидеры нации предают их анафеме. А с ними — только уверенность в том, что воровать голоса на выборах нельзя, в первую очередь — власти, и, соответственно, убежденность, что такая власть не должна быть в стране. Уверенность — против государственной мощи и традиции. Согласитесь, силы неравны.
Но очень важно, что эти массовые протесты в Иране подтвердили универсальность народившегося и крепнущего феномена ХХI века — гражданского общества, все более активно вторгающегося в политику на стороне демократически ориентированных политических сил.
Предвижу возражение, мол, причем здесь гражданское общество. Дескать, все куда прозаичнее: на власть претендовали два политика, каждый агитировал за себя, оба обещали горы золотые, в итоге один проиграл — обычная банальная политика, причем требующая больших денег.
Да, до объявления результатов голосования это была в основном политика, проплаченная, ангажированная, возможно, не всегда честная. Но эта политика кончается после того, как голосовавшие поняли, что их обманули. Когда тысячи людей уже без всякой агитации (без оплаты массовки) возмущенные выходят протестовать на улицу. Вот здесь начинается та самая «оранжевость», которую так боятся нынешние диктаторы и авторитарные правители.
Не зря, кстати, боятся.
Источник: Газета "Республика - деловое обозрение" №26 (161) от 17 июля 2009 года
0 коммент.:
Отправить комментарий