Автор: Сара ШЕНДЕРОВИЧ
У Амангельды Шабдарбаева есть корыстный интерес и личная обида на Мухтара Джакишева, а органы прокуратуры стали подведомственным департаментом КНБ, считает брат арестованного бывшего главы «Казатомпрома» Ермек Джакишев. По его мнению, происходящие в стране процессы не в интересах государства, а частной группы лиц.
More...
Кто хозяин рудников?
- Ермек Еркенович, отреагировал ли КНБ на ваше заявление о том, что дело Мухтара Джакишева политическое и инспирировано непосредственно главой КНБ Амангельды Шабдарбаевым? Была ли реакция именно в отношении вас? Пытались ли сотрудники КНБ установить с вами контакт, давили на родных, друзей?
- Нет, пока никакой реакции не последовало. Давление идет только на Жамилю.
- Два месяца назад бывший директор казначейства «Казатомпрома» Галым Назаров в интервью газете «Время» отметил, что арест вашего брата связан с некой компанией, которая представляет интересы очень влиятельной фигуры во власти. Вы же в своем заявлении открыто обвинили главу КНБ Амангельды Шабдарбаева, утверждая, что у него есть личный интерес и обида на Мухтара. У вас есть какие-то доказательства корысти Шабдарбаева в деле вашего брата?
- Во-первых, говоря о роли председателя КНБ Шабдарбаева в деле моего брата, ничего не придумываю, а передаю только то, что я лично слышал от Мухтара. Во-вторых, я не исключаю возможного влияния на ситуацию со стороны определенных лиц или даже групп, поскольку Мухтар неоднократно намекал мне, что интерес к компании со стороны неких влиятельных лиц возрастал с каждым добытым килограммом урана. И это нисколько не противоречит интервью Галыма Назарова, а говорит только о разной степени информированности.
В-третьих, наверное, никто не будет отрицать того факта, что для устранения Мухтара достаточно было простого увольнения его с должности президента «Казатомпрома». Тем более в разговоре со мной брат говорил, что уже устал от постоянного прессинга и был готов уйти с должности. Но ситуация благодаря стараниям именно Шабдарбаева стала развиваться по самому жесткому сценарию.
- Были ли какие-то предпосылки к этому?
- Примерно года два тому назад в разговоре Мухтар сообщил мне, что ему позвонил вновь назначенный председатель КНБ Шабдарбаев и попросил отдать ему одно из разрабатываемых «Казатомпромом» месторождений урана. Тогда о конкретном месторождении речи еще не было. Мухтар очень удивился такой просьбе и ответил, что рудники принадлежат не ему, а государству. Но если Шабдарбаев все же так хочет стать обладателем одного из рудников, то он может по этому вопросу обратиться напрямую к президенту.
Мухтар тогда сказал, что Шабдарбаев, похоже, испугавшись этой перспективы, просил его забыть про эту просьбу. Но сам, судя по всему, не забыл...
- Как развивались события далее?
- Как я уже изложил в своем заявлении, через два месяца с обвинениями в адрес Мухтара выступила Татьяна Квятковская. А еще через месяц в «Казатомпром» нагрянула проверка. Причем наряду с налоговиками и финконтролем в ней почему-то участвовал и КНБ. Тогда Мухтар мне сразу сказал, что все это козни Шабдарбаева.
Еще через полгода Мухтар сказал, что, оказывается, Шабдарбаев не забыл тот телефонный разговор и, собрав на него какие-то компрометирующие материалы, зашел с ними к президенту, но получил крайне негативную оценку своим инициативам со стороны главы государства.
Однако глава КНБ с какой-то маниакальной настойчивостью продолжал собирать компромат на моего брата, периодически подбрасывая его президенту. Не могу точно сказать, что он мог такое накопать и доложить Назарбаеву.
Но в какой-то момент добро на проверку было получено. А что из этого вышло, мы сейчас как раз наблюдаем. Я далек от мысли, что Шабдарбаев мог найти что-либо компрометирующее Мухтара, но когда кому-то, обладающему властью, этого очень хочется, то в ход могут пойти любые средства.
- Заявляя о беззаконии в действиях КНБ, что вы имели в виду?
- Мой родной брат Мухтар Джакишев находится в застенках КНБ без каких-либо перспектив на справедливые следствие и суд. Я подчеркиваю, что именно в застенках, а не в следственном изоляторе, как заявляет КНБ, поскольку следственный изолятор — это помещение, предусмотренное законом, а здесь мы наблюдаем обратную ситуацию.
Информационная блокада, лишение права на квалифицированную юридическую помощь, запрет на свидание с родственниками, постоянное запугивание всех мало-мальски причастных к этому делу лиц, начиная от друзей и родственников и заканчивая независимыми журналистами и адвокатами...
В застенках КНБ его посещает кто угодно, но только не родные. Начиная от журналистов газеты «Время» и кончая депутатами парламента от «Нур Отан». Я по образованию юрист, кандидат юридических наук, считаю это классическим примером психологического давления на моего брата.
- Но ведь ситуация меняется в лучшую сторону? Супруге вашего брата дали свидание с мужем. Решается вопрос о допуске адвоката. Возможно, КНБ реагирует на сложившуюся в обществе ситуацию?
- КНБ, безусловно, недоволен шумихой в прессе, но никаких послаблений я не вижу. Давая свидание Жамиле, комитет как бы бросил кость, чтобы ослабить напряжение, снять накал. А про допуск адвоката я скажу, что если он и решается, то довольно оригинально. Вместо оформления допуска следователи КНБ требуют лишения его адвокатской лицензии.
- Вы все время говорите о нарушениях закона при расследовании дела в отношении вашего брата. Но где же тогда прокуратура? Почему она не вмешивается и не пресекает эти нарушения?
- В том-то и дело, что все это творится публично, на глазах у прокуратуры, которая обязана защищать закон и права граждан.
Чем вызвано столь вопиющее наплевательское отношение к закону в деле моего брата? Все очень просто. Ни у кого в стране не достает смелости пойти против всесильного председателя КНБ Амангельды Шабдарбаева, в том числе и у Генеральной прокуратуры. Вот поэтому и создается впечатление, что прокуратура из структуры, стоящей на страже интересов своих граждан, превратилась в какой-то вспомогательный департамент Комитета национальной безопасности по оправданию всех бесчинств, творимых его сотрудниками.
Я уже задавался в своем заявлении вопросом: как же иначе расценить, что господа из главного надзорного органа государства вдруг разом забыли, что право на юридическую защиту — это конституционная норма, а наличие или отсутствие допуска к государственным секретам у защитника является каким-то внутриведомственным документом КНБ? Получается, что некая подведомственная инструкция перечеркивает суть и основополагающие постулаты Конституции! Возможно, этого не знают выпускники физкультурных институтов, но сотрудники прокуратуры знать просто обязаны.
Дружба — дело опасное
- Некоторые СМИ, в том числе наше издание, выдвигали версию, что арест вашего брата связан с его давней и близкой дружбой с Мухтаром Аблязовым. Причем мы предполагали, что над Мухтаром Джакишевым сгущаются тучи еще до его ареста, как только широко развернулось дело против бывшего руководства БТА.
- Однозначно связан! И мой брат, даже когда СМИ писали о том, что он следующий на очереди, был спокоен, потому что уверен в своей правоте и честности. Но сама атмосфера в Казахстане и все, что на сегодняшний день творится в стране, честно говоря, здравой логике не поддаются.
Не могу понять, кому и с какой целью было нужно разрушать ведущие банки страны, ломать единственную ведущую национальную компанию мирового масштаба. Во всяком случае стране это не нужно. Тогда зачем это делается? Безусловно, большие деньги Аблязова вызывают раздражение у определенного круга лиц. И с этой точки зрения Джакишев как заложник становится идеальным средством шантажа Аблязова.
- Кстати говоря, государство не только разрушает, как вы говорите, ведущие банки страны, но еще и заставляет их отзывать выделенные ими средства на поддержку культуры. БТА через суд возвращает 5,5 миллиона долларов, выделенных при Аблязове культурному фонду «Алем Арт».
- Я не знаю про этот фонд и, честно говоря, не слежу за данным судебным процессом. Но думаю, всем понятно, что эта сумма погоду БТА не делает. Видимо, инициаторы решили, что фонд как-то связан с Аблязовым. А в этом случае кому нужна культура?
Что касается моего брата, то хочу рассказать один случай. Как-то раз он пригласил меня с собой на открытие нового рудника. Я поразился тому, что он думал не только о производстве, но и о том, как там живут люди. Он хотел, чтобы они не чувствовали себя оторванными от внешнего мира. Он пытался создать им не просто приемлемые условия для жилья, он хотел создать им комфорт. Помимо жилья он строил боулинги, кинотеатры, поднимал медицинское обслуживание...
Мухтар всецело отдавал себя делу. Работая на перспективу, он договаривался с японцами об открытии филиала Токийского технологического института в Курчатове. Будет ли кто-нибудь еще так думать о своих сотрудниках, я не знаю. Есть и другие богатые компании, как нефтяные, например, где периодически происходят забастовки, люди недовольны условиями жизни и работы, но я никогда не слышал, чтобы такие вещи происходили в «Казатомпроме».
Однажды вице-президент «Казатомпрома» Аскар Касабеков сказал мне: «Ермек, несмотря на то что мы работаем как единая команда, мы — всего лишь менеджеры, а Мухтар живет "Казатомпромом"». Эти слова отражают суть: он уходил с работы самым последним, полжизни проводил в поездках, дети, жена, родственники его практически не видели.
Политика рулит, закон спит
- Официальная версия органов следствия и надзора, что «дело Джакишева», впрочем, как и БТА, не имеет никакой политической основы под собой. На ваш взгляд, кроме интересов главы КНБ присутствует ли в деле вашего брата и, так сказать, большая политика?
- А что, кто-то в Казахстане еще сомневается в политической подоплеке этого дела? По-моему, всем давно уже все понятно. Судите сами.
Во-первых, для возбуждения уголовного дела необходимо иметь достаточные поводы и основания. Всегда возбуждению уголовного дела о хищениях предшествуют акт проверки, экономическая экспертиза и прочее. В случае с моим братом проверка в «Казатомпроме» даже не была закончена, выводы не были сделаны. Следовательно, оснований для возбуждения уголовного дела не было.
Во-вторых, я ни разу не слышал, чтобы по программе защиты свидетелей их содержали на тайных конспиративных квартирах, лишая возможности свободно общаться со своими женами и детьми, и привозили на свидания с завязанными глазами и мешками на головах. От кого их защищают?
В-третьих, секретное производство в Казахстане существовало и до Шабдарбаева. Тогда, насколько мне известно, с адвокатов просто бралась подписка о неразглашении сведений, ставших им известными в ходе следствия и суда. В течение двух-трех дней проводились какие-то проверки, и они допускались к своим подзащитным.
В-четвертых, я ни разу не слышал, чтобы в отношении сугубо гражданских лиц санкция на арест давалась военным судом. В законе четко определен круг лиц, подсудных военному трибуналу (суду). Мухтар никоим образом под категорию этих лиц не подпадает.
В-пятых, происходит беспрецедентное давление на свидетелей, адвокатов, журналистов, родственников и прочих лиц, причастных к этому делу. В-шестых, полное отсутствие прокурорского надзора. В-седьмых, дела этой категории расследуются исключительно финансовой полицией, а не КНБ. И этот перечень я могу продолжать бесконечно.
Что это, если не политический процесс? Получается, что убийцы и насильники, к которым допускают адвокатов и родных, имеют больше прав, чем мой брат?
Источник: Деловая газета «Взгляд» № 28 (117) от 7 августа 2009 года
0 коммент.:
Отправить комментарий