Осужденному на 18 лет за организацию беспорядков в микрорайоне Шанырак Арону Атабеку прибавили еще два года заключения – за неповиновение требованиям администрации уголовно-исправительного учреждения. Об этом и о пытках, которые к нему применяют, нам рассказала супруга заключенного под стражу писателя Жайна Айдархан.
Автор: Асхат АХМЕТБЕКОВ
Почти четыре года общественный деятель и писатель Арон Атабек находится в заключении по делу о печально известных событиях лета 2006 года в Шаныраке, когда во время беспорядков в этом алматинском микрорайоне в результате столкновений между местными жителями и сотрудниками правоохранительных органов погиб полицейский. Недавно его перевели в другое исправительное учреждение — колонию строгого режима в Аркалыке.
Отправили по этапу
- Жайна Орынбайкызы, когда Вам стало известно о том, что Арона Атабека переводят в другое исправительное учреждение?
- Он успел мне передать эту информацию, когда его вели по этапу из Каражала в Аркалык. Сначала мне сообщали об этом через записки, через десятые лица, через СМСки, которым я не всегда доверяла, но затем я это услышала от него самого за какую-то минуту связи, которую ему нелегально предоставили в СИЗО.
- Когда состоялся этот телефонный разговор?
- Во второй половине марта. Он сказал, что идет этапом и находится в перевалочном пункте — в Карагандинском СИЗО. И он сказал, что очень много писем мне писал, но ни одного мне не дошло по почте. Потом Арон сообщил о том, что у него было изъято много вещей — пресса, документы, корреспонденция. Через год что-то ему вернули, какие-то личные вещи, но шахматы у него забрали и опубликованный сборник его же стихов.
- Когда Вашего супруга могли перевезти из одного исправительного учреждения в другое?
- Этап шел долго. Из Каражала его вывезли где-то в середине марта, а довезли до Аркалыка уже в начале апреля. С тех пор от него не было ни слуху, ни духу, потому что в Аркалыке он содержится в тюрьме усиленного режима, а раньше он был в лагере-колонии строгого режима. Сейчас он вновь находится в камере-одиночке, где днем нельзя сидеть, — он постоянно стоит, и ему отказано в посылках и свиданиях даже с куратором области, с общественными деятелями, не говоря уже о членах семьи. Он также постоянно находится под видеонаблюдением. Об этом он мне сам написал.
Письмо на волю
- Вы сказали «написал», значит, Вам удалось получить от него письмо?
- В пятницу (4 июня — авт.) мне пришло письмо. Оно датировано 23 апреля и шло больше месяца. В нем Арон говорит о том, что ему отказано в самом элементарном — не дают даже чая. В таких условиях у него обострились болезни, которых у него не было раньше. И сейчас без чая, без лекарств ему очень плохо.
И раньше, сидя в каражалском лагере, в одиночке, он практически не ел. Подозревал, что его могут отравить. Там ему как-то помогали зэки — доставляли еду, если верить тем СМСкам, что мне писали (за эти СМСки я им платила, выделяла единицы, потому что единицы у них в лагерях — это валюта).
Но сейчас я знаю, что продукты, еду не дают, но он сейчас и не смотрит на эту пищу, ему очень важен чай. Он пишет: «При Сталине давали кипяток, а Назарбаев и того не хочет». На самом деле, мне кажется, это не Назарбаев, а это подчиненные так стараются.
Еще он в письме написал стих, потому что ему понравилось одно мое небольшое произведение, которое до него дошло. Оно его вдохновило. Вообще все письмо было в очень шутливом, в свойственном ему тоне — остроумное, ободряющее. Оно было еще с большой любовью к нам — ко мне, к детям, с шуточками. Он умеет писать кратко.
- Судя по письму, условия его содержания еще больше ухудшились...
- Вы правы. С одной стороны, он радовался, что его переводят в тюрьму, потому что говорили, что она в каком-то смысле лучше по содержанию заключенных, но он не думал, что его снова водворят в одиночку. А в каражалском лагере было очень много мелких зеков, которые готовы были пойти на всякие мерзкие поступки.
Однако, находясь в бараке из 70 человек, он написал статью «Революция и назарбаевщина» — она вышла в мае прошлого года. А потом «Послесловие. Поэзия и назарбаевщина». Вот с этого все и началось — карцеры, одиночки. Полгода он сидел в одиночной камере каражалского лагеря. Именно тогда к нему подсадили зека-провокатора, который напал на него и нанес увечья.
- Было ли давление со стороны администрации колонии?
- Буквально гонения! А плюс ко всему абсолютно все, включая посылки с медикаментами, у Арона изымали и просто уничтожали на его же глазах! Таким образом они пытались его унизить и оскорбить. Само начальство просто топтало...
Расплата за статьи
- За что Вашему мужу «накинули» еще два года? Неужели за то, что он писал антиназарбаевские статьи?
- По официальной версии, за противодействие, непослушание. За то, что не хотел носить их форму, — за неподчинение и за то, что на плацу что-то не сделал. Мне неизвестно, может, не пел... Это решение вынес местный каражалский суд.
- Сколько раз Вам удалось посетить супруга в местах заключения?
- Я не приезжала. Эта была просьба Арона — не приезжать, дабы не травмировать ни его, ни детей, ни меня. Недавно там был один человек, я не буду говорить его имени, он сам лично поехал в Аркалык и пытался ему передать помощь — деньги, продукты и лекарства, но не получилось. Ему отказали, сказав: «Мы ворам в законе можем передавать, но политическим узникам помогать не будем».
Мне кажется, что это в первую очередь касается Атабека, потому что именно он — самый страшный политический узник, которого боятся власти.
- А как часто можно отсылать посылки?
- Раньше можно было в год четыре раза отправлять посылки. Мы высылали их на чужие имена, но все равно вычисляли, что это ему, и они пропадали. А теперь в тюрьму можно отправлять только две посылки: одну — с едой, другую — с прессой, с вещами.
- Выходит, в год только две посылки и не более?!
- Да. И свидания запрещены.
- Как Вы считаете, почему с Ароном Атабеком обращаются, как с человеком особо опасным, ведь даже с криминалитетом, с рецидивистами, вероятней всего, так не поступают?
- Эта тюрьма для высоких птиц в преступном мире и для рецидивистов. А его приравняли к ним только за то, что он — вольнодумец. За то, что он смел писать не только на воле, но и из лагеря. Он писал то, что он думает о власти, об обустройстве нашей страны и так далее.
Но не надо забывать шаныракцев! Вы знаете, что Ерканат Тараншиев (один из четырех осужденных по делу о шаныракских событиях — авт.) — самый молодой парень, 27 лет, как он сам пишет, «не жилец». Они его подвергли ужасающим пыткам.
Мне об этом сообщили парни, которые по делу шли, но которых отпустили условно. Они говорят: «Он держит стояк». На языке тюремного жаргона это означает, что он не признается в совершении им преступления.
Тараншиев попал в ментовской лагерь — «красный», а там очень строго относятся к тем, кто совершил убийство полицейского. Вот за это они ему мстят. Они выбили у него все зубы, в общем, сделали из него калеку, а был красивый парень.
- Что известно о других осужденных по этому делу?
- Они находятся в разных лагерях, хотя должны были вообще по закону идти в один и вместе сидеть, но их разбросали.
Где сидит сейчас Ерканат Тараншиев?
- В Степногорске. Утегенов — в Павлодаре, а Туяков, кажется, в Кызылорде.
- А в отношении Вашего супруга пытались ли осуществлять физические пытки?
- Они не смели, как он говорит. Но, в общем, провоцировали, нападать — напали. Действовали морально — изъятием, запретами, подсадными зэками. Самое последнее — это то, что Арона держат в тюрьме усиленного режима, в камере-одиночке, куда сажают именно насильников, убийц, рецидивистов. Они боятся, что он повлияет на умы других заключенных...
Чистоплюйское отношение
- Как Вы полагаете, общество уже дало свою оценку делу Вашего супруга?
- Как показывает опыт, общество предпочитает молчать по этому конкретному делу и вообще по шаныракским событиям. Даже недавно на «круглом столе» по промежуточным итогам председательствования в ОБСЕ, где я была, чувствовалось, что люди меня избегают.
- Почему Вы так думаете?
- Я бы это назвала чистоплюйским отношением. О таких политических узниках предпочитают молчать. Общество боится даже вспоминать о нем, потому что там пролита кровь и все понимают, чьими руками.
Вот, например, на днях, 31 мая, по телеканалу «Тан» показывали ролик, где полицейский избивает зэка. «В этом лагере, — говорит журналист, — до недавнего времени сидел организатор известных беспорядков в микрорайоне Шанырак Арон Атабек». Меня это больно кольнуло, потому что его уже сами журналисты так величают. Это значит, массам такое внушается?!
Но он не был организатором массовых беспорядков! Арон там появился уже после всего, когда в преддверии огня он пришел попросить: «Не делайте этого, пожалуйста! Не доводите людей. Не штурмуйте, а то прольется кровь».
Акцент
Дело не только в том, чтобы Арона Атабека и других защитников Шанырака, которых посадили в тюрьму, материально поддержать, считает жена политзаключенного. По ее мнению, они остро нуждаются в моральной и общественно-политической поддержке. Она уверена, что если бы печать регулярно освещала условия их содержания, а также если бы правозащитники проявляли о них заботу, то тюремная администрация не решилась бы так с ними обращаться.
Источник: Газета "Моя Республика" №06 (42) от 09 июня 2010 года
Отправили по этапу
- Жайна Орынбайкызы, когда Вам стало известно о том, что Арона Атабека переводят в другое исправительное учреждение?
- Он успел мне передать эту информацию, когда его вели по этапу из Каражала в Аркалык. Сначала мне сообщали об этом через записки, через десятые лица, через СМСки, которым я не всегда доверяла, но затем я это услышала от него самого за какую-то минуту связи, которую ему нелегально предоставили в СИЗО.
- Когда состоялся этот телефонный разговор?
- Во второй половине марта. Он сказал, что идет этапом и находится в перевалочном пункте — в Карагандинском СИЗО. И он сказал, что очень много писем мне писал, но ни одного мне не дошло по почте. Потом Арон сообщил о том, что у него было изъято много вещей — пресса, документы, корреспонденция. Через год что-то ему вернули, какие-то личные вещи, но шахматы у него забрали и опубликованный сборник его же стихов.
- Когда Вашего супруга могли перевезти из одного исправительного учреждения в другое?
- Этап шел долго. Из Каражала его вывезли где-то в середине марта, а довезли до Аркалыка уже в начале апреля. С тех пор от него не было ни слуху, ни духу, потому что в Аркалыке он содержится в тюрьме усиленного режима, а раньше он был в лагере-колонии строгого режима. Сейчас он вновь находится в камере-одиночке, где днем нельзя сидеть, — он постоянно стоит, и ему отказано в посылках и свиданиях даже с куратором области, с общественными деятелями, не говоря уже о членах семьи. Он также постоянно находится под видеонаблюдением. Об этом он мне сам написал.
Письмо на волю
- Вы сказали «написал», значит, Вам удалось получить от него письмо?
- В пятницу (4 июня — авт.) мне пришло письмо. Оно датировано 23 апреля и шло больше месяца. В нем Арон говорит о том, что ему отказано в самом элементарном — не дают даже чая. В таких условиях у него обострились болезни, которых у него не было раньше. И сейчас без чая, без лекарств ему очень плохо.
И раньше, сидя в каражалском лагере, в одиночке, он практически не ел. Подозревал, что его могут отравить. Там ему как-то помогали зэки — доставляли еду, если верить тем СМСкам, что мне писали (за эти СМСки я им платила, выделяла единицы, потому что единицы у них в лагерях — это валюта).
Но сейчас я знаю, что продукты, еду не дают, но он сейчас и не смотрит на эту пищу, ему очень важен чай. Он пишет: «При Сталине давали кипяток, а Назарбаев и того не хочет». На самом деле, мне кажется, это не Назарбаев, а это подчиненные так стараются.
Еще он в письме написал стих, потому что ему понравилось одно мое небольшое произведение, которое до него дошло. Оно его вдохновило. Вообще все письмо было в очень шутливом, в свойственном ему тоне — остроумное, ободряющее. Оно было еще с большой любовью к нам — ко мне, к детям, с шуточками. Он умеет писать кратко.
- Судя по письму, условия его содержания еще больше ухудшились...
- Вы правы. С одной стороны, он радовался, что его переводят в тюрьму, потому что говорили, что она в каком-то смысле лучше по содержанию заключенных, но он не думал, что его снова водворят в одиночку. А в каражалском лагере было очень много мелких зеков, которые готовы были пойти на всякие мерзкие поступки.
Однако, находясь в бараке из 70 человек, он написал статью «Революция и назарбаевщина» — она вышла в мае прошлого года. А потом «Послесловие. Поэзия и назарбаевщина». Вот с этого все и началось — карцеры, одиночки. Полгода он сидел в одиночной камере каражалского лагеря. Именно тогда к нему подсадили зека-провокатора, который напал на него и нанес увечья.
- Было ли давление со стороны администрации колонии?
- Буквально гонения! А плюс ко всему абсолютно все, включая посылки с медикаментами, у Арона изымали и просто уничтожали на его же глазах! Таким образом они пытались его унизить и оскорбить. Само начальство просто топтало...
Расплата за статьи
- За что Вашему мужу «накинули» еще два года? Неужели за то, что он писал антиназарбаевские статьи?
- По официальной версии, за противодействие, непослушание. За то, что не хотел носить их форму, — за неподчинение и за то, что на плацу что-то не сделал. Мне неизвестно, может, не пел... Это решение вынес местный каражалский суд.
- Сколько раз Вам удалось посетить супруга в местах заключения?
- Я не приезжала. Эта была просьба Арона — не приезжать, дабы не травмировать ни его, ни детей, ни меня. Недавно там был один человек, я не буду говорить его имени, он сам лично поехал в Аркалык и пытался ему передать помощь — деньги, продукты и лекарства, но не получилось. Ему отказали, сказав: «Мы ворам в законе можем передавать, но политическим узникам помогать не будем».
Мне кажется, что это в первую очередь касается Атабека, потому что именно он — самый страшный политический узник, которого боятся власти.
- А как часто можно отсылать посылки?
- Раньше можно было в год четыре раза отправлять посылки. Мы высылали их на чужие имена, но все равно вычисляли, что это ему, и они пропадали. А теперь в тюрьму можно отправлять только две посылки: одну — с едой, другую — с прессой, с вещами.
- Выходит, в год только две посылки и не более?!
- Да. И свидания запрещены.
- Как Вы считаете, почему с Ароном Атабеком обращаются, как с человеком особо опасным, ведь даже с криминалитетом, с рецидивистами, вероятней всего, так не поступают?
- Эта тюрьма для высоких птиц в преступном мире и для рецидивистов. А его приравняли к ним только за то, что он — вольнодумец. За то, что он смел писать не только на воле, но и из лагеря. Он писал то, что он думает о власти, об обустройстве нашей страны и так далее.
Но не надо забывать шаныракцев! Вы знаете, что Ерканат Тараншиев (один из четырех осужденных по делу о шаныракских событиях — авт.) — самый молодой парень, 27 лет, как он сам пишет, «не жилец». Они его подвергли ужасающим пыткам.
Мне об этом сообщили парни, которые по делу шли, но которых отпустили условно. Они говорят: «Он держит стояк». На языке тюремного жаргона это означает, что он не признается в совершении им преступления.
Тараншиев попал в ментовской лагерь — «красный», а там очень строго относятся к тем, кто совершил убийство полицейского. Вот за это они ему мстят. Они выбили у него все зубы, в общем, сделали из него калеку, а был красивый парень.
- Что известно о других осужденных по этому делу?
- Они находятся в разных лагерях, хотя должны были вообще по закону идти в один и вместе сидеть, но их разбросали.
Где сидит сейчас Ерканат Тараншиев?
- В Степногорске. Утегенов — в Павлодаре, а Туяков, кажется, в Кызылорде.
- А в отношении Вашего супруга пытались ли осуществлять физические пытки?
- Они не смели, как он говорит. Но, в общем, провоцировали, нападать — напали. Действовали морально — изъятием, запретами, подсадными зэками. Самое последнее — это то, что Арона держат в тюрьме усиленного режима, в камере-одиночке, куда сажают именно насильников, убийц, рецидивистов. Они боятся, что он повлияет на умы других заключенных...
Чистоплюйское отношение
- Как Вы полагаете, общество уже дало свою оценку делу Вашего супруга?
- Как показывает опыт, общество предпочитает молчать по этому конкретному делу и вообще по шаныракским событиям. Даже недавно на «круглом столе» по промежуточным итогам председательствования в ОБСЕ, где я была, чувствовалось, что люди меня избегают.
- Почему Вы так думаете?
- Я бы это назвала чистоплюйским отношением. О таких политических узниках предпочитают молчать. Общество боится даже вспоминать о нем, потому что там пролита кровь и все понимают, чьими руками.
Вот, например, на днях, 31 мая, по телеканалу «Тан» показывали ролик, где полицейский избивает зэка. «В этом лагере, — говорит журналист, — до недавнего времени сидел организатор известных беспорядков в микрорайоне Шанырак Арон Атабек». Меня это больно кольнуло, потому что его уже сами журналисты так величают. Это значит, массам такое внушается?!
Но он не был организатором массовых беспорядков! Арон там появился уже после всего, когда в преддверии огня он пришел попросить: «Не делайте этого, пожалуйста! Не доводите людей. Не штурмуйте, а то прольется кровь».
Акцент
Дело не только в том, чтобы Арона Атабека и других защитников Шанырака, которых посадили в тюрьму, материально поддержать, считает жена политзаключенного. По ее мнению, они остро нуждаются в моральной и общественно-политической поддержке. Она уверена, что если бы печать регулярно освещала условия их содержания, а также если бы правозащитники проявляли о них заботу, то тюремная администрация не решилась бы так с ними обращаться.
Источник: Газета "Моя Республика" №06 (42) от 09 июня 2010 года
0 коммент.:
Отправить комментарий