Свет в конце туннеля

В Казахстане завершается расследование еще нескольких уголовных дел в отношении бывших топ-менеджеров «БТА Банка». 

 

Автор: Нурахмет КЕНЖЕЕВ

 

По одному из них руководитель межведомственной следственной группы Генпрокуратуры даже затребовал у Алматинской городской коллегии адвокатов бесплатных защитников, ссылаясь на то, что местонахождение обвиняемых не установлено, все они находятся за пределами Казахстана и уклоняются от явки в органы предварительного следствия.

Мы не знаем, как насчет семи из девяти упоминавшихся в этих делах обвиняемых, но местонахождение двоих Генпрокуратуре точно известно. Иначе как бы «БТА Банк» мог предъявить иск в Лондоне Мухтару Аблязову?
Чтобы узнать, где сейчас находится Вероника Ефимова, возглавлявшая одно из управлений кредитования бизнеса казахстанского «БТА Банка», тоже никаких особых талантов не надо. Задержанная 3 июля прошлого года в Москве по запросу казахстанских властей, которые объявили ее членом ОПГ Мухтара Аблязова, Вероника была в начале июля освобождена из российского СИЗО под домашний арест. Казахстанским прокурорам и следователям достаточно позвонить своим российским коллегам, чтобы узнать ее адрес.
Например, мы без проблем нашли Веронику и даже смогли задать ей несколько вопросов. Так что непонятно, зачем прокурорам тратить бюджетные деньги на бесплатных защитников.

От тюрьмы не зарекайся!

- Вероника, Вы на свободе уже два месяца. Какие ощущения после года пребывания в СИЗО?
- Свобода моя на данный момент относительная — я нахожусь под домашним арестом. Поскольку состояние здоровья архиплохое, то дополнительным постановлением прокурора мне разрешено посещать медицинские учреждения, а также адвокатов и суды без права покидать пределы города и адрес места проживания.
Ощущения, конечно же, противоречивые — вроде бы на свободе, а полной свободы нет. Однако уже одно то, что можно относительно спокойно ходить, разговаривать, задумываться, не оглядываясь, кто за тобой наблюдает, радует.
У меня ведь в камере находилось постоянно от 35 до 40 человек, из которых четверо были моими персональными «дятлами».
Администрацией СИЗО в нарушение закона даже продлялись сроки их отправки к месту отбывания наказания после вступления их приговоров в законную силу. Видимо, «информация» стоит дороже, чем соблюдение закона!
Вопрос об отношении к случившемуся — риторический и философский. Как можно не жалеть о времени, проведенном в тюрьме? Это же часть украденной у меня жизни! Однако не зря народная мудрость гласит: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Значит, мне нужно было через это пройти.
- В одном из своих интервью российским журналистам Вы упоминали, что могли избежать наказания, став свидетелем по 65-й статье, как это сделали многие Ваши бывшие коллеги. Почему отказались?
- Первое предложение «подумать» было мне сделано лично казахстанским замгенпрокурора в присутствии зампредседателя КНБ 23 февраля 2009 года в больничной палате, где я находилась после перенесенного 12 февраля инсульта и как раз лежала под капельницей.
Меня попросили выбрать, чью сторону я приму — новой команды БТА или преступника Аблязова, против которого будет возбуждено уголовное дело. Мне сообщили, что им известно обо мне все, в том числе о моей работе в свое время в «Астана-Холдинге», что у меня на руках престарелая больная мать и малолетняя дочь, а в их силах сейчас же отправить меня в тюремный изолятор, где я вряд ли получу надлежащую медицинскую помощь.
Второе предложение от имени замгенпрокурора вернуться на родину передал мне руководитель следственной группы А. Байков, «навестивший» меня в марте 2010 года в СИЗО в Москве. Он ссылался на то, что многие сотрудники БТА, более 40 человек, дав свидетельские показания, были переведены из обвиняемых в свидетели согласно 65-й статье УК РК и избежали тюремного заключения.
Он сообщил, что уполномочен передать мне гарантии замгенпрокурора в том, что я также получу статус свидетеля. Что мне предоставят мою же должность с той же зарплатой и что я не буду «сокращена». Что мне вернут мою квартиру и машину (арестованную и изъятую на штрафстоянку).
Но я сказала, что не могу лжесвидетельствовать, после чего Байков, начавший в «ласковом» тоне с сочувствий и сожалений по поводу моего нахождения в столь ужасном месте и в плачевном состоянии (в СИЗО я перенесла еще два микроинсульта и кровоизлияние глаза), перешел на крик. Он начал угрожать, что все равно меня вернут в Казахстан, но уже под конвоем и в наручниках.
В третий раз аналогичное предложение мне сделали в 20‑х числах июля т. г.: трудоустройство, возврат квартиры и машины. Только предупредили, что поскольку дело по моей персоне получило громкую огласку, то приговора избежать не получится, зато срок будет условный и с учетом отсиженного уже года я останусь на свободе.
Сделал мне это предложение человек, которого я хорошо знаю по работе в «Астана-Холдинге» — она позднее перешла на работу в структуры Тимура Кулибаева.
Я, кстати, знакома с отдельными протоколами допросов осужденных в декабре 2009 года 12 человек и стенограммами судов, а также с определением Верховного суда РК, посчитавшего незаконным освобождение от уголовной ответственности и перевод в статус свидетелей более 40 сотрудников банка.
А из собственного тюремного опыта мне известно, как люди, пытавшиеся избежать «посадки», подписывали заготовленные для них удобные следствию «свидетельские показания», а впоследствии привлекались по ним же. Такова цена компромисса с собственной совестью!

Где деньги, Зин?!

- Вас обвиняют в соучастии в хищении нескольких миллиардов долларов в составе ОПГ Аблязова. Сколько из общей суммы досталось Вам?
- На вопросы: «Где деньги, Зин?», отвечаю: мне очень обидно — инсульт невовремя случился, память отшибло. Украсть — украла, а сколько и где спрятала — не вспоминается.
Обидно, что лишилась всего нажитого, хотя работаю с 18 лет. На квартиру, купленную в 2004 году, еще до начала работы в банке, наложен арест без решения суда, а документы на нее просто изъяты следственной группой. Машина, подаренная супругом, забрана на штрафстоянку, хотя мои знакомые потом не раз видели ее в городе — кто, интересно, на ней ездит?
Даже имевшийся на мне при аресте гарнитур из золотых цепочек и швейцарские часы, изъятые в СИЗО по квитанции местного образца, я при выходе обратно не получила!
- А Вы задавали вопрос по этому поводу?
- Задавала! Вышла я в субботу вечером, и мне было сказано, что все мое добро — в сейфе у начальника, которого сейчас нет, так что приходите в понедельник. Но и в понедельник не отдали, поскольку начальника снова на месте не было, а главный бухгалтер, как ответственная за сохранность ценностей заключенных, убыла в отпуск. Ну потом ее заместитель дала мне справку, что ценности направлены следом за мной при переводе меня в СИЗО «Матросская тишина» в ноябре 2009‑го.
К слову сказать, в указанный изолятор я этапировалась с 14-го по 24 октября 2009 года, и в СИЗО «Матросская тишина» в этот же день моему адвокату выдали справку, что указанные ценности к ним не поступали. В общем, вот такая тоже характеризующая систему история.
- В Казахстане возбуждены новые уголовные дела, и Вам в числе других «главарей ОПГ» предъявлены новые обвинения. Вы знаете о них?
- От моих адвокатов мне стало известно, что выделено в отдельное производство еще какое-то дело в отношении четырех фигурантов: Аблязова, Жаримбетова, Каримова и меня. Так что я ощущаю себя не просто главарем, а мамашей-бандершей! Шерше ля фам!
В отношении меня существует три постановления о привлечении в качестве обвиняемой с разными суммами хищений, однако ни одно из них мне не предъявлено в надлежащем процессуальном порядке. Хотя мое местонахождение было и есть известно — меня навещал руководитель следственной группы Байков. В конце концов, можно было их вручить через моих адвокатов или российские право­охранительные органы.
Сейчас уже есть четвертое постановление, однако и с ним я знакома понаслышке и даже суммы хищения не знаю.

Не верь, не бойся, не проси!

- Какой урок Вы вынесли за год пребывания в разных СИЗО?
- Говорят, и в тюрьме люди живут, но тюрьма — это обитель горя. А женская тюрьма — это школа воспитания злобы, ненависти, зависти, зачастую подлости и в то же время — терпения и терпимости. Ведь это правда жизни, что две хозяйки на одной кухне не уживаются, а тут — 40! Вот и подумайте.
Не верь, не бойся, не проси. Но тут, так сказать, кто на что учился. Главное — не осволоченеть и не скурвиться, не потерять собственное лицо, чувство собственного достоинства и морально держаться за собственные духовные ценности. Верить, что «терпелки с держалкой» хватит, потому что за тобой — старый да малый, мама и дочка...
А система, судя по теперешним публикациям записок и дневников сидельцев 30‑х годов прошлого века, архивов НКВД и т. п., не изменилась. Думаю, каждый здравомыслящий или хотя бы думающий человек понимает, что изначально неправильная система исправить не может.
В одной из камер конвойного помещения Люблинского суда на стене было написано: «Тюрьма не место для женщин, здесь они умирают и рождаются зэчки».
- Есть ли отличия между казахстанской и российской правоохранительной и судебной системой?
- У меня сложилось мнение, что, хоть мы и нарисовали суверенные межгосударственные границы в незабвенном 1991 году, но психология, принципы и менталитет остались прежними — все мы постсовдепия.
За истекший год, проведенный в СИЗО, я прошла через 200 (!) судов. Ни одного решения в мою пользу. Ни одна жалоба не удовлетворена. Ни один срок рассмотрения жалоб не соблюден.
Помните фильм «Калина красная»? Эпизод в бане, когда брат невесты-заочницы зэка Егора, глядя в оцинкованное ведро, на дне которого барахтается паучок, вопрошает: «Как же ты сюда попал?» На что Егор отвечает: «Главное — не как попал, а как выбраться!»
- Но Вы теперь уже на свободе, и рядом маленькая дочка. Она Вас узнала?
- В день нашей встречи не узнала, так как я сильно изменилась внешне за истекший год. Конечно, было больно, но я понимала, что ребенку нужно время вспомнить, привыкнуть. Пришлось «взять себя в руки», сглотнуть ком в горле, непонятно каким усилием остановить слезы и улыбаться ей. А так хотелось объятий маленьких ручонок и счастливых возгласов «Мамочка!».
Сейчас у нас любовь со своими причудами, капризульками, настойчивым требованием постоянного внимания и постоянно повсеместно слово «мама». Видно, дочь очень наскучалась по этому слову, т. к. весь год кого-то из окружающих пыталась так называть, а ей не разрешали, постоянно показывали мои фото и объясняли, что мама у ребенка может быть только одна и она скоро к ней приедет.
- Стоило ли Ваше упорство годичного лишения свободы и разлуки с дочкой? Может, надо было подписать, что просили?
- Это несопоставимые категории — ребенок и невиновность. А как мне жить дальше и воспитывать ее, если я поступлюсь воспитанными во мне принципами чести, честности, справедливости, ответственности за свои поступки?
А потом, сказавши «а», надо говорить «б» и договаривать до конца. Надеюсь, моя дочь вырастет достойным гражданином мира и все поймет и рассудит правильно.
- Почему так космополитично?
- Потому, что на текущий момент я не знаю, в какой стране мы будем жить: возвращение на родину, в Казахстан, — это неминуемая посадка, сломанная моя жизнь и исковерканная ее. А историческая родина Россия отказала мне в статусе беженца. В общем, пока будем готовиться к суду в Страсбурге.
- Вероника, что Вы теперь собираетесь делать дальше?
- В первую очередь занимаюсь своим подорванным здоровьем. Далее — суды: Верховный суд РФ по обжалованию решения замгенпрокурора России о моей экстрадиции и Европейский суд по правам человека в Страсбурге.
Я очень рассчитываю на справедливое разбирательство. Я надеюсь, что Европейский суд действительно разберется. Пока я вижу, что это единственный суд, который заинтересован в человеческой судьбе. А погрязнуть дальше во всем этом я не могу — мне нужно заниматься воспитанием ребенка. Но сейчас отступать нельзя. Теперь уже просто необходимо не только увидеть свет в конце туннеля, но и доказать, кто есть кто и что есть что. Ведь должна же быть где-то на земле ПРАВДА!
Почему я должна нести уголовную ответственность за то, чего не совершала? Чтобы утешить уязвленное самолюбие людей при погонах и лампасах, которые очень были уверены в том, что вот вернется в Казахстан Ефимова и подпишет весь тот бред, который кому-то приснился в кошмарном сне и был «положен на бумагу»?

Так и сказала!
Уголовные дела против сотрудников «БТА Банка» — это экономичес­кий передел на самом высоком уровне. В общем, игрушки больших мальчиков, которые, видимо, недоиграли в войну в своем детстве.
Самое ужасное в том, что эта игра ломает человеческие судьбы.
И не только тех людей, которые были работниками банка, но и всех, кто их окружает: жен, мужей, детей и других родственников. В расчет они просто не принимаются».
Источник: Газета "Голос Республики" №28 (159) от 27 августа 2010 года