Госязык - пока бзык, а культура - дура!

«Пусть он потребует от женщины родить без зачатия и вынашивания ребенка. Если у него получится - мы от партии ему памятник поставим!». 

 

Автор: Алексей КОЛЕСНИКОВ

 

Так отреагировал алговец Владимир Козлов на предложение министра культуры РК со всей строгостью экзаменовать население страны на знание государственного языка.

На минувшей неделе посетителей Казнета не на шутку взбудоражил министр культуры Мухтар Кул-Мухаммед. В ходе онлайн-конференции на портале Bnews он заявил: «.....пора, пора сегодня спрашивать с граждан Казахстана, знают ли они государственный язык.....»
Также он в очередной раз поднял вопрос о переходе на латинский алфавит. Правда, аргументация получилась какая-то детская: «Мы эсэмэски и на казахском, и на русском языках отправляем на латинице. Мы уже, не зная сами того, пользуемся латиницей».
Интернет-сообщество довольно бурно отреагировало и на эскападу «пора спрашивать», и на «эсэмэсочный» подход министра к алфавиту.
Разброс комментариев пользователей был от «давно пора» до уничижительных характеристик министра, самая мягкая из которых — «неумный человек». Опрошенные редакцией политики и общественные деятели почти единодушно заявили, что требовать от населения знания государственного языка министр не вправе по ряду причин.
«Культура» так и прет!
Председатель Союза мусульман Казахстана Мурат Телибеков говорит, что больше всего в речи министра его покоробила тональность:
- Министр заявил: «А не пора ли нам устроить проверку?» Кто он такой, чтобы устраивать нам проверку: Господь Бог, пророк, судья? Это мы, налогоплательщики, которые содержат его на свои налоги, должны предъявить ему претензии: не пора ли нам устроить проверку, соответствует ли г-н Кул-Мухаммед должности министра культуры? Мы каждый день видим, как министр образования демонстрирует свое невежество, а министр культуры — бестактность, бескультурье, говоря с народом по-барски пренебрежительно. Неужели он не понимает, что нарушает правила хорошего тона?!
Солидарна в этом отношении с Муратом Телибековым и президент общественного фонда «Амансаулык» Бахыт Туменова:
- Министр культуры — не генпрокурор. Но когда он говорит, что пора бы спрашивать, это звучит почти как «пора сажать».
А что ты сделал для изучения языка?
Много было конкретики в ответах собеседников «Взгляда» на редакционный вопрос: имеет ли право госчиновник требовать от граждан знания государственного языка, если государство за 20 лет независимости не сделало никаких реальных шагов по его качественному изучению?
Лидер находящейся в процессе регистрации партии «Алга!» Владимир Козлов полагает, что министр культуры в первую голову ответственен за бедственное положение госязыка:
- Учитывая, что Кул-Мухаммед сам уже несколько раз был министром культуры РК и за все эти свои «пребывания» в должности, от которой напрямую зависит ситуация с изучением казахского языка, ничего не сделал, то он просто пытается переложить ответственность с больной головы на здоровую. Пусть он потребует от женщины родить без зачатия и долгого ожидания его результатов. Если получится — мы от партии ему памятник поставим. А до этого, будучи «неоднократным министром культуры», пусть займется пропагандой изучения казахского языка, созданием условий для этого, отработкой современных методик, подготовкой кадров.
Ничего нового и необычного я не говорю, но наша власть, которую в данном случае представляет Кул-Мухаммед, за 20 лет этой простоты так и не поняла. Может быть, потому, что занята больше «распилом» выделяемых денег, чем реальным решением проблемы.
Директор общественного объединения «Светоч» Алексей Лобанов полагает, что граждане вправе задать министру встречный вопрос: почему государство не организовало нормальное обучение казахскому языку? Вот что он говорит:
- Сейчас казахский язык в школах — один из основных предметов. Как показывает практика, при нормальном процессе ребенок, изучая любой язык в течение четырех лет, вполне сносно им оперирует. Вы можете мне объяснить, почему этого нет? Для шестилеток, которые приходят в школу, открывается новый мир, они все воспринимают, все впитывают. Это как же поставлен процесс, как нужно обучать ребенка, чтобы он в результате языка не знал?! Может, в «консерватории» надо что-то подправить?
Делай как я!
Этот «армейский» принцип в вопросе овладения госязыком предлагает внедрить главный редактор журнала «Мысль» Сейдахмет Куттыкадам:
- Заседания правительства, парламента должны проходить на государственном языке процентов на 70. А у нас 90% заседаний — на русском языке. Поэтому когда обычные люди смотрят передачи и видят, что все говорят на русском языке, то приходят к мнению: если государственные мужи свой родной язык игнорируют, зачем нам-то это нужно? А вот если чиновники и парламентарии заговорят по-казахски, это будет самым убедительным примером для всех остальных сограждан.
Журналисту вторит заместитель председателя партии «Адилет» Серик Абдрахманов:
- И смешно, и горько бывает, когда наблюдаешь, как Карим Масимов на ломаном казахском пытается разговаривать с министрами. За все 20 лет независимости разработчики не предложили ни одного законопроекта на государственном языке, только на русском. Поэтому надо сначала у чиновников спросить, как они попали на госслужбу без знания государственного языка, их обучить и заставить на нем работать. И только после этого обращаться ко всем гражданам.
И законы у нас никудышные
Председатель общественного объединения «Улт тагдыры» Дос Кушим говорит, что положительному решению языкового вопроса могло бы поспособствовать законодательство, но оно, увы, несовершенно:
- В законе о языках должен быть четко оговорен перечень лиц, которые обязаны знать казахский язык. Многие думают, что это министры, начальники ведомств. Я так не считаю. Это должны быть работники всевозможных справочных служб, такси, касс по продаже билетов — все те, кто по долгу службы общается с людьми. Также у нас в законе нет нормы о том, что иностранные граждане, которые хотели бы получить гражданство, должны владеть государственным языком. Данное требование есть в законах всех государств. Так что на законодательном уровне мы не прописали необходимость знания языка, его изучения.
Обращает внимание на закон о языках и председатель объединения «Жаса, Азаттык» Жасарал Куанышалин:
- Для стимулирования изучения языка нужно привести в соответствие с сегодняшними реалиями законодательство, чтобы оно позволяло осуществлять в этом направлении конкретные меры. Должен быть обеспечен и механизм выполнения этого закона, нужна инфраструктура обучения государственному языку, внедрение и применение его во всех сферах общественной жизни.
Учет и контроль
Коль министр открытым текстом говорит, что пора потребовать от людей знания госязыка, это следует понимать так, что кто-то будет проводить такую ревизию. Поскольку сам министр не дал ответа на этот вопрос, мы адресовали его нашим экспертам.
- Контролю должно предшествовать обучение тому, что потом можно контролировать. Кул-Мухаммед призывает пойти по пути, который легко превратится в очередную коррупционную схему, когда новоявленным «контролерам» будут платить взятки за их оценку «знания» языка. Это вообще любимое занятие всех коррупционеров — контролировать, — говорит Владимир Козлов.
Схожую мысль высказал и Серик Абдрахманов:
- Опыт по приему экзаменов у нас накоплен. Будет комиссия — будут экзамены. А как у нас их принимают, всем известно. Экзамены — это «бизнес».
Алексей Лобанов думает, что власть, конечно, может принять драконовские меры (создать языковую полицию, штрафовать «двоечников», сажать их в тюрьму), вот только будет ли от этого польза стране?
Между тем Жасарал Куанышалин полагает, что языковой полиции бояться не стоит:
- В Китае такая полиция работает. Надо сказать, это не наша привычная полиция, которая любого может схватить за шкирку и потащить в участок. Это нормальная организация, которая контролирует соблюдение норм закона о языке со стороны (и это главное!) государственных органов, а не спрашивает знания языка с каждого гражданина. Это не означает, что она должна быть пугалом.
И потом, есть другие субъекты контроля: агентства, которые призваны требовать выполнения госаппаратом обязательств по внедрению госязыка не палочной системой, а разумными методами.
Мурат Телибеков называет предложение установить тотальный контроль абсурдным и популистским, бестактным по форме и содержанию:
- Социальное напряжение в обществе нарастает, и в качестве одного из «кнутов», с помощью которого можно привести народ в состояние покоя, используется национальный вопрос. Язык становится мерой административного воздействия.
Язык не может быть вне политики
Хотя министр Кул-Мухаммед и обмолвился, что вопрос о языке не может быть политическим, интернет-комментаторы усмотрели в этой сентенции долю лукавства. Высказывались даже опасения, что языковая тема была поднята неспроста: мол, власть решила делать ставку на национал-патриотов и убить сразу двух зайцев: отвлечь общество от обсуждения и решения реальных проблем и окончательно перетянуть на свою сторону коренное население в преддверии выборов 2012 года. Мнения наших собеседников на этот счет разделились.
- Нашей власти неприемлемо принимать какую-либо одну сторону или политику — межнационального согласия или национал-патриотическую. Ей гораздо выгодней оставить проблему нерешенной и время от времени «вбрасывать» в общество темы для конфликтов. Что, собственно говоря, Кул-Мухаммед и делает. У него с языка слетело, а мы с вами все это обсуждаем. Чем менее объединено гражданское общество, тем лучше для власти. «Разделяй и властвуй» — не ими придумано, но используется и по сей день, — говорит Владимир Козлов.
Алексей Лобанов также не склонен видеть в этом ходе власти ставку на национал-патриотические силы:
- При всем уважении к должности я не считаю, что министр культуры — тот человек, который определяет политику страны. Я не хотел бы делать далекоидущие выводы из этих слов министра: дескать, его попросили бросить пробный шар, чтобы посмотреть, как отреагирует общество. Мне думается, ляпнул, не подумав.
Политолог Николай Кузьмин считает, что власть не могла выбирать между политикой межнационального согласия и национал-патриотической моделью, потому что у нее никогда не было внятной позиции в этом вопросе. Акорда, по его оценке, всегда ориентировалась на ситуацию.
- Я не считаю, что власть делает ставку на национал-патриотов, потому что находящиеся у власти люди — русскоязычные (не русские, а говорящие на русском языке), — так комментирует свою позицию Дос Кушим. — Так было во времена СССР, сохранилось и поныне. Я не знаю ни одного министра, который не говорил бы по-русски. Необходимость в русском языке у нас стопроцентно сохранилась. Поэтому между властью и националистами, к коим я отношу и себя, сохраняется противостояние. Оно довольно жесткое, в том числе в языковом вопросе. Единственное, что может произойти, так это громкие выступления пары-тройки депутатов, что надо переименовывать улицы, города и так далее.
- Среди национал-патриотов многие искренне болеют за судьбу языка, заинтересованы в его развитии, — утверждает Мурат Телибеков, — но есть масса людей, выступающих в качестве провокаторов. Эту практику можно наблюдать на крупных собраниях, конференциях — встают люди, начинают кричать, демонстративно требовать, чтобы спикеры говорили по-казахски. Такие выходки больше дискредитируют нацию, показывают низкий уровень культуры, бестактность, неспособность уважать мнение других людей. А власть пытается использовать таких национально настроенных граждан как марионеток для достижения определенных политических целей, в частности для подавления оппозиционных проявлений. Разделить общество по национальному признаку, создать между нациями напряженность и таким образом отвлечь народ от реальных экономических и политических проблем — это она может.
Жасарал Куанышалин, прежде чем оценить политику властей, хочет разобраться в терминологии:
- Я не воспринимаю термин «национал-патриоты» — это искусственно придуманное название. Я бы называл людей, радеющих за интересы своей нации, национальными демократами. И такие люди не должны ассоциироваться с лженационалистами в виде тех же яйцеметателей, от которых истинными национальными настроениями и не пахнет. И если власть делает ставку на подобный деструктив, это говорит о ее заинтересованности в национальном размежевании. Этого мы, представители активной части гражданского общества, не должны допускать. Нельзя позволять власти играть на национальных чувствах!
Бахыт Туменова, если бы ей представилась возможность, предложила бы Мухтару Кул-Мухаммеду решить одну дилемму:
- Допустим, министра доставили на «скорой» в больницу, ему требуется срочная операция. В больнице два хирурга. Первый — хороший, опытный, великолепно владеющий своим ремеслом, но не знающий казахского языка. Второй хирург в совершенстве говорит по-казахски, но недостаточно опытен как специалист. Кого из этих двух врачей он выберет? Пусть ответит.
По мне, пусть врач ни на каком языке не говорит, лишь бы был профессионалом, который болеет душой за свое дело, за своего пациента. А у Мухтара Кул-Мухаммеда, похоже, подход другой. Ему бы за языком последить...
Моя семья — мое богатство!
В процессе онлайн-конференции на Bnews министр культуры Мухтар Кул-Мухаммед так увлекся, что впервые рассказал о своих родных и близких. Все дочери экс-бизнесмена, а ныне госслужащего получают престижное образование за рубежом.
- Две мои старшие дочери окончили казахскую школу, в старших классах обучались в Швейцарии, потом — в американских университетах, — откровенничал министр. — Третья моя дочка тоже училась до девятого класса в казахской школе, затем перешла в англоязычную школу, сейчас учится в GeorgeWashingtonUniversity. Четвертая дочурка моя тоже училась в казахской школе до девятого класса, а после перешла в английскую. И... поступила в Гарвард!
Можно только порадоваться и за дочерей, и за самого министра. Однако же напомним: темой онлайн-конференции было возрождение казахского языка как государственного. И, наверное, министр на примере своих домочадцев хотел показать, что можно, окончив национальную школу, поступать в ведущие университеты мира. Но вышло как у покойного Черномырдина: «Хотел как лучше, а получилось как всегда».
Вообще-то, если у человека с мозгами все в порядке, то нет разницы, на каком языке он получает образование. На сайте zonakz.net комментаторы по большей части не восхитились тем, что министр у нас — патриот, отдавший дочерей на воспитание в казахские школы, а принялись считать деньги в чужом кармане. По прикидкам одного из комментаторов, на образование дочерей у министра ушло порядка $800 тысяч, другой предположил, что месячный доход министра должен быть не менее 20 тысяч в долларовом эквиваленте. Спрашивается, откуда у госчиновника такие деньги?
У нас, как справедливо заметил заместитель председателя партии «Адилет» Серик Абдрахманов, министры порой затевают реформы, потому что это — новые деньги. И г-н Кул-Мухаммед, ратующий вдруг за переход казахского языка на латиницу, не исключение. Не в этом ли кроется ответ на вопрос, откуда деньги? Впрочем, мы господина министра ни в чем противозаконном не подозреваем — в конце концов человек до перехода на госслужбу много лет бизнесом занимался. И его частная жизнь нас не шибко интересует. Проблема-то в другом — чем гордится наш министр, рассказывая о своих успешных детях?
- Вот если бы во всех казахско¬язычных школах давали такое образование, это был бы повод для гордости. Ведь дочери министра не в аульных школах учились, — не удержалась от комментария Бахыт Туменова.
Конечно, можно возразить Бахыт Ниязбековне, что образование — это епархия г-на Жумагулова, а не г-на Кул-Мухаммеда. Но согласитесь, образование и культура — вещи взаимосвязанные и одного без другого не бывает.
Как-то некрасиво это выглядит со стороны: взял министр да и «опустил» походя «ниже плинтуса» отечественное высшее образование. Как тут не согласиться с еще одним комментатором «Зоны»: «...пока наши министры будут обучать своих детей в Гарвардах, наши вузы будут в ж...».

Источник: Деловая газета "Взгляд" №41 (177) от 17 ноября 2010 года