Автор: Мадия ТОРЕБАЕВА
Фото: Андрей ХАЛИН
Сегодня экспертное политическое сообщество активно обсуждает возможность и варианты трансформации политических режимов стран центральноазиатского региона. При этом особая роль уделяется факторам как устойчивости, так и неустойчивости политической персонализированной системы власти.
More...
Информационным поводом для обсуждения этих вопросов на «круглом столе» «Трансформация политических режимов в странах Центральной Азии» послужили прошедшие неделю назад выборы президента Кыргызстана, а также предстоящие в декабре выборы в парламент Узбекистана. Публичных сценариев или схем осуществления преемственной передачи власти во всех без исключения государствах региона нет. В итоге, как отмечают эксперты Института политических решений, наиболее любопытной становится оценка значимости смерти или болезни глав государств. Причем как повод к смене режимов.
Но если при рассмотрении ситуации в Киргизии аналитики ограничиваются лишь указанием на проблемы со здоровьем Курманбека Бакиева, то для Узбекистана и Казахстана исход лидеров в мир иной прогнозируется как наиболее актуальный повод для смены элит. В меньшей степени этот вариант применим для Таджикистана и Туркменистана.
На пути к Узбекистану
Эксперты из Киргизии акцентировали внимание на ухудшении экономической ситуации в стране. Причем кризис, как они говорят, не только повлиял на общее снижение уровня жизни, но и изменил экономическое положение элит. В связи с этим не исключается, что поводом к смене режима у наших соседей могут послужить попытки передела собственности, проводимые на фоне отсутствия внятной экономической политики.
- На мой взгляд, насильственная смена от кочевого к оседлому образу жизни в 20—30-е годы прошлого века и период демократизации, связанный с именем первого президента Аскара Акаева, сломали естественный ход событий, — заявил директор регионального филиала Института стран СНГ в Бишкеке Александр Князев. — Поэтому я ожидаю возврата в извращенных формах к каким-то естественным состояниям в развитии этноса, народа и общества в целом. Нас ждет архаизация или даже некая советизация в политической сфере с некоторой спецификой, присущей рыночной экономике.
По утверждению эксперта, кыргызское общество ожидает усиление авторитарности и сужение всех демократических пространств в сфере электоральных процессов и в области СМИ.
- Уже заметен и процесс дефрагментации политических идей, — уверен г-н Князев. — То разнообразие политических элит, партий, которое существовало в период Акаева, на сегодняшний день сократилось в несколько раз. Соответственно, и политическое пространство все более и более монополизируется одной-единственной политической структурой, выстроенной под действующего президента.
Годы правления Бакиева, считает эксперт, ясно показали, какой метод работы с оппозицией взял на вооружение второй президент Кыргызстана. У оставшихся пока в игре оппонентов главы государства, по его мнению, два пути: в команду президента или за пределы политического поля.
- В этом у Киргизии богатая практика. Кто-то, может, вообще исчезнет из жизни, не знаю. Уже на следующих президентских выборах 2013 года, если они состоятся, будет еще меньше разнообразия, — предположил Александр Князев. — Мы идем к некой модели политического устройства, которая существует сейчас в Узбекистане. Причем идем с очень мощной динамикой. Вполне вероятно, что к 2013 году мы будем иметь новую Конституцию, новые полномочия, новые сроки президента, а может быть, даже пожизненное президентство.
Возврат к брежневизации
Узбекский же вариант режима, построенный на одной личности, сформировался в регионе одним из первых.
- В той или иной степени процесс шел параллельно с тем, что происходило и в Казахстане, — провел аналогию эксперт ПРООН в Узбекистане Евгений Абдуллаев. — Чуть позже этот же тренд перенял Таджикистан. Теперь он дополняется еще и Кыргызстаном. Понятно, что и режим Акаева был персонализирован, но наличие альтернативных игроков позволяло выделять Киргизию из общества авторитарных стран. В отличие от коллеги из Кыргызстана, я предпочитаю более точный термин в определении политических систем. На мой взгляд, точнее будет такое определение, как «брежневизация».
Процесс этот, по мнению эксперта, ощущается со всеми плюсами и минусами не только в наших странах, но и в России. По определению г-на Абдуллаева, к его плюсам можно отнести стабильность — в нейтральном смысле. С этой точки зрения, режим в Узбекистане стабилен. Да и со всеми серьезными вызовами он худо-бедно, но справляется.
- Мы знаем, по каким меркам эта стабильность выстраивается, — признал эксперт. — Но это использование тех матриц, которые были задействованы в конце 70-х и начале 80-х годов в Союзе: сильные силовики, жесткая иерархия, ограничение самых различных свобод, скучные выборы. Все те риски, которые присутствовали тогда, есть и сейчас. Присутствует высокая степень коррупционности, слишком сильные позиции у силовиков, всевозможные аппаратные игры создают угрозу уже не извне, а внутри страны. Мы помним, когда уход первого лица породил совершенно неожиданные эффекты. Тот же риск сохраняется и в Узбекистане. Кыргызские выборы — это своего рода драматургия, шекспировские страсти. У меня как наблюдателя изнутри от выборов в Узбекистане таких ожиданий нет.
Впрочем, с коллегой категорически не согласен другой эксперт из Узбекистана.
- Если мы имели дееспособный левый фланг в лице Народной демократической партии, то за последние 5—6 лет мы получили нормальный правый фланг в лице Узбекской либеральной демократической партии, — отметил главный научный сотрудник Центра экономических исследований при службе государственного советника президента Узбекистана Бахтиер Эргашев. — Мы не имели центристской силы консервативного характера, которая выражала бы интересы огромного большинства сельского традиционного населения. Сейчас мы создали большую партию, ориентированную на выражение интересов сельского электората, который составляет почти 70% населения страны. Я думаю, что выборы, которые состоятся в декабре, позволят получить определенный динамизм политической жизни. На самом деле, сформированный режим все-таки имеет определенный и очень серьезный момент динамичности. Весь вопрос в темпах.
С точки зрения эксперта, при рассмотрении политической ситуации в Узбекистане необходимо учитывать наличие трех долгосрочных трендов социально-экономического и демографического характера. Согласно прогнозам Центра экономических исследований, численность населения Узбекистана к 2025 году должна составить 33 млн человек, из них 22 млн — сельское население. Потому неизбежна проблема нехватки пресной воды, когда на каждый гектар поливных земель в Узбекистане приходится 8,2 человека. В связи с этим, по мнению эксперта, вне зависимости от того, какая группировка узбекской элиты будет у власти в средней и долгосрочной перспективе, она будет вынуждена искать эффективные механизмы и инструменты ответа на существующие вызовы.
Авторитарная — значит авторитетная?
Независимые эксперты Узбекистана и Кыргызстана пришли к выводу, что, с одной стороны, режим обречен на закручивание гаек, а с другой — становится невыносимым, поскольку усиление позиций силовиков, ущемление прав и свобод граждан, свободы слова и выражения водит общество по некоему замкнутому кругу. Но, как выясняется, такое положение не везде воспринимается негативно.
- Все зависит от того, с какой стороны посмотреть, — заметил профессор Таджикского университета права, бизнеса и политики Холики Абдухолик. — Говоря об устойчивости авторитарной системы, мы имеем в виду авторитетность. Да, это действительно так! Наш президент в данный момент имеет до 90% поддержки населения, потому что другой альтернативы нет. Оппозиция у нас нормально работает, но и среди них народ пока не видит достойного лидера...
Между тем, казахстанские эксперты отмечают, что режимы стран ЦА оказались способны поддерживать определенный уровень государственного правления и управляемости, а также продемонстрировали способность реагировать на главные политические ожидания и потребности политической ситуации. Впрочем, разные страны имеют разную специфику. А потому, с точки зрения руководителя отдела аналитики и консалтинга Института политических решений Рустама Бурнашева, не стоит однозначно подходить к определению политических режимов стран ЦА.
- С точки зрения представителей Узбекистана, поле политических элит достаточно однообразно, — заметил эксперт. — Для Киргизии же характерно сужение поля. В Казахстане такого резкого сужения не наблюдается. Здесь мы можем наблюдать уменьшение дифференциации партий. Но, как мне кажется, это общемировая тенденция. К примеру, в США две основных партии. В России тоже спектр значимых партий резко сужается. Это нормально, потому что происходит консолидация сил. А что касается элит, там механизм несколько иной, поэтому для Казахстана говорить о сокращении элит я бы не стал.
В свою очередь, руководитель отдела внутренней политики ИМЭП при Фонде первого президента РК Юрий Булуктаев отметил, что идеальной системы режимов не существует.
- Иногда в качестве идеала предлагают демократический режим. Так вот, если говорить об идеале, то такой режим реализуется через определенные государственные конструкции и их партнерское взаимодействие со структурами гражданского общества, — провел ликбез эксперт. — Будет ли такой режим в Казахстане — неизвестно. Может быть, скоро будут изобретены новые политические ориентиры и формулы счастья. Для Казахстана, на мой взгляд, наиболее перспективно двигаться не от стабильности к стагнации, а от стабильности к развитию, ибо стабильность — понятие тоже изменяемое.
Формула политического счастья
По мнению руководителя службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества Александра Собянина, ни Россия, ни Европа, ни Китай и уж тем более ни исламские страны не способны проводить «оранжевые революции» в своих собственных интересах. Более того, как отмечает эксперт, политические игры США на полигонах Бирмы, двух северо-западных провинциях Пакистана, где отрабатываются новые технологии, наглядно демонстрируют, что идеи «цветных» революций давно не пользуются спросом.
- Я согласен с Юрием Булуктаевым в том, что ключевой институт устойчивости Казахстана — это институт политического лидерства, — признал Александр Собянин. — И совсем не случайно второй страной прозвучал Таджикистан, где главным институтом устойчивости является институт президентской власти. Важно и наличие институциональной составляющей, которая отсутствует в соседней Киргизии. Поэтому самая бедная страна СНГ — Таджикистан и самая успешная страна региона — Казахстан имеют одинаково высочайший рейтинг доверия. Теперь на эту институциональную базу мы должны положить жесткие американские технологии, потому что именно здесь это будет отрабатываться — естественно, не с целью поиграть.
По мнению г-на Собянина, подготовка к новым технологиям необходима, чтобы в результате избежать глобальных потерь. Но общий вывод экспертного сообщества заключается в том, что в ближайшей перспективе каких-либо существенных и резких изменений политических режимов в странах Центральной Азии, базирующихся на персонификации власти, все же ожидать не следует.
0 коммент.:
Отправить комментарий