От Алиева к Назарбаеву: Лидер нации

Автор: Александр КАРАВАЕВ

Лунный пейзаж Нахичевани многим навевает соответствующий мотив перехода к потустороннему, запредельному состоянию мира. Другой аспект этого живописного места – своеобразной политической шамбалы – в том, что она несет значительное число древних символов власти..,
More...
замысловато прорастающих в современность: от божественной власти первого пророка Ноя к земной и суетливой власти лидеров постсоветских патримониальных демократий.

Своего прямого выражения нахичеванский символизм достиг в момент прогулки лидера нации, отца казахстанского народа Нурсултана Абишевича Назарбаева в посмертном музее его друга и брата, лидера азербайджанской нации Гейдара Алиевича Алиева, родившегося в этих местах, — «Президенты ознакомились с фотоснимками, отражающими жизнь и деятельность общенационального лидера Гейдара Алиева, его внимание и заботу об истории, культуре и искусстве азербайджанского народа, а также с книгами о великом лидере... С помощью компьютеров здесь можно получить любую информацию о великом лидере Гейдаре Алиеве. В музее хранятся многие письма, телеграммы и официальные документы, относящиеся к гениальной личности. Входящий в экспозицию ковер под названием «Жизненный путь к вершине» привлекает внимание оригинальностью композиции и изяществом. Вызывают интерес настольная лампа, телефон, пенал, предметы одежды, часы, которыми пользовался общенациональный лидер в своем рабочем кабинете...».

Благодарные азербайджанские потомки не смущались разных намеков, дескать, они восстанавливают элементы культа личности. Что с того? Подобные музеи есть и в странах Запада, где чтят и уважают своих первых республиканских лидеров, свергнувших некогда ненавистные монархии или колониальные оковы. Нахичеванский музей создавался по идее музейного комплекса Ататюрка, да собственно, как и образ правления Алиева в сознании азербайджанцев интерпретировался как постсоветский кемализм в отдельно взятой тюркской республике. Потомки и наследники Алиева-старшего сделали свой выбор. В чем-то он был определен тюркскими корнями, в чем-то был предрешен ходом постсоветской трансформации.

Вводные для создания системы патримониальной власти у Азербайджана и Казахстана в практическом плане схожие. Как показал опыт, на короткой дистанции данный режим власти может приносить неплохие результаты, но в долгосрочном плане проигрывает. Если вынести за скобки свойства демократии, то Азербайджан пока демонстрирует сравнительно неплохие достижения в области социально-экономических свобод, в этом плане, если судить по рейтингам, он даже лидирует в СНГ. У Казахстана же другие ритмы, иные размеры политической системы, большее разнообразие финансово-промышленных групп и элитных кланов. Азербайджанский опыт властной системы не может быть позитивно применен на Казахстане.

Тем не менее родственные черты у режимов хорошо наблюдаются, если мы сосредоточимся на вызовах, возникших перед национальными лидерами на вершине власти в этих странах. Назарбаев постепенно приближается к алиевской развилке — осени патриарха (Гейдар Алиев прожил до 80 лет и умер на посту президента). Назарбаев пока в отличной форме. Но интересно, какие мысли могут возникнуть у нашего героя, человека на рубеже 70-летия, знающего, что его благодарные наследники сотворят из его фигуры свой нерукотворный образ архитектора казахстанской демократии «на века вечные»?

Наверняка он понимает, что эта та дань, которую ему приходится платить за статус. Его, наверное, уже не греет тщеславие, не волнуют вопросы заслуженности этого образа, он просто готов к этому посмертному существованию. Правда, не сразу, не завтра, а через свое бессрочное правление. Тут мы подходим к вопросу так называемого третьего президентского срока рядового президента страны СНГ, плохо закамуфлированного варианта отдельной персональной вечности у власти. Попробуем реконструировать ход мысли сторонников этой модели и посмотрим, к чему это приводит на практике.

Природа третьего срока

Продвигаясь с Запада на Восток, формы демократии постсоветских республик все меньше коррелируются с ее же традиционным содержанием, выработанным в послевоенной Европе. В постсоветской Азии государство — земной царь — самодавлеет над обществом. Большинством населения его ценность абсолютизируется. Власть является не просто статусом, но культом, жрецы которого обречены нести бремя «Судьи», «Отца», «Хана», если сказать на современный лад — быть «источником политической воли». На Востоке с его традициями лидеры обречены быть объектом народной любви. Это может быть неприятно для всех участников процесса, но необходимо, единственно правильно и эффективно в местной картине мира, в массовом социально-политическом мировоззрении.

Среднеазиатское политическое общество разнообразно, но и парадоксально — параллельно с развитием городского среднего класса и ростом экономической мощи элиты, оно повторяет все традиционные формы организации. Авторитет в этом обществе не просто имеет значение, он возможен исключительно в привязке к семейным кланам, региональным группам, землячествам и т.д. Их взаимодействие без высшего «хана-судьи» быстро стремится к деструктивным формам — скандалы, интриги, тенденции к дезинтеграции или возведению региональных барьеров. Национальный лидер, допустим, при всем своем природном благородстве и склонности к прогрессивным формам правления, в таком обществе может выступать только как хан, работа которого заключается в сохранении власти, контроле правил игры, которые вместе создают поле для сохранения несводимых интересов групп в одном единстве. Либеральная модель в западном смысле — это некий инородный эксперимент, понятный узкой группе интеллектуальной элиты, до сих пор не пустивший корни в местную почву. Приблизительно из подобного вывода и вырастают доклады, подобные проекту «СуперХан», недавно описанному в газете «Республика».

Отсюда мы приходим к следующему выводу — государство постсоветской Азии его гражданам видится как источник позитивных норм, хранитель правил и порядка, которые закреплены традицией самоподчинения Лидеру. Лояльность ему гарантированно дает гражданину свободу и безопасность. В значительной степени это верно, но на более высоких уровнях социальной пирамиды лояльность — всего лишь часть модели поведения, норма риторики, которая не защищает от конкуренции с партнерами. Подмена понятия свободы происходит, когда место такого регулятора, как государство и право, заменяет власть Лидера — он гарантирует свободу индивида, диктуя ему правила. Он же волен и менять эти правила. Конечно, внутри этой пирамиды есть возможность продвинуться, занять доходное место, даже реализоваться. Но вне государства, а для представителей элиты — вне внимания и поощрения со стороны Лидера — ты становишься изгой.

Еще один, исключительно важный, аспект из области социальной психологии (эта наука лучше, чем политология, описывает поведение граждан в автократической системе). Лидер, если угодно, Суперхан, на верху социальной пирамиды — не должность, это весьма конкретная личность. По-другому быть не может, ибо не абстрактной «выдающейся» личности суждено занять это место на вершине. А вполне заурядной, с бюрократическим характером, из числа других. Тот, кто занял это место, тот и определяет правила для всей пирамиды. Поэтому вскоре обнаруживается, что не кресло, а именно личность становится источником власти, источником электризации бюрократии и других сил внутри пирамиды. Что же до мертвых скрижалей абстрактного Закона, они становятся лишь необязательными правилами поведения. Таковы Центральная Азия и в значительной степени Россия.

Опыт каждой национальной пирамиды власти нам показывает, что данная конструкция это наименее опасный и болезненный способ управления в этих странах. Менять эту систему невозможно. Ее можно только разрушить (или изменить состав населения). Но лишь для того, чтобы выстроить заново с теми же свойствами, некоторыми вариативными отклонениями, в лучшем случае в более гибкую (условно «либеральную») сторону. Выстроить то же самое, но под другую личность, под другой психологический портрет. Именно такое представление было одним из мотивов действий по пролонгации режима во всех странах региона.

Теперь о результатах. В каждом случае мы видим разные. Не потому, что таджики отличны от киргизов, узбеки — от казахов, а туркмены — от всех остальных. Все дело в личностях лидеров. Один — маниакальный наркоман, и с каждым новым сроком его власти страна все больше соответствовала его галлюцинациям. Врастание в Рухнаму оказалось настолько сильным, что даже после смерти этого Лидера его преемник не может вырулить в норму страну, превращенную в фантом. Ему легче продолжить начатое. Другой — болезненно мнителен, с большими амбициями. Но качество образования и опыт Каримова дают ему возможность подобрать адекватных исполнителей. Поэтому Узбекистан еще не скатился к положению своего западного соседа. Зато в стране севернее такой же Лидер нации, Отец всего хорошего действительно оказался наиболее продвинутым и смог откорректировать свою пирамиду так, что она стала едва ли не эталоном благообразия и разумности в своем регионе.

Внутренние балансы, смонтированные Назарбаевым, позволяют сторонним наблюдателям говорить о первой «почти демократии», конечно, в том виде, как она может функционировать в патримониальной системе. Опыт «демократичной» Киргизии лишь подчеркивает практику соседей. Выбор там стоит так: либо бедность и стабильность, либо бедность и нестабильность, а то и хаос. Элита Киргизии внутренне готова присягнуть любому новому Лидеру. Если он появится. Но именно сильному. Не сильный — не хозяин, и будет сметен — таково общее правило для всех пирамид власти.

Лидеров и Отцов Нации объединяет невозможность простого ухода, невозможность обычной частной жизни. Они вынуждены каждый день выстраивать свою власть, подавать напряжение в социальную сеть, отдавать распоряжения аппарату. В силу возраста, а также в силу неделимости своей власти на части они не могут разделить эту власть с преемником (максимум полномочий стянуто на одно лицо, сам институт власти имеет третье значение). Поэтому передать власть можно только полностью (с уходом в мир предков), либо не отдать ее вовсе.

Тут и возникает опасность переворота. Это единственное, кроме проблем со здоровьем, чего реально опасался и опасается последние годы Нурсултан Абишевич. Как же так? Кто посмеет? Не поддержат массы? Искрение сторонники Лидера обычно задают такие вопросы. Видите ли, в чем заковырка, ответ на этот вопрос коренится не в конкретном сценарии или политическом сюжете, а в логике самой этой СИСТЕМЫ.

Рано или поздно наступает момент, когда либо кланы вырастают и они сметают Лидера, либо лидер слабеет и власть сама выпадает из его рук. Подбирает ее обычно самый прыткий из приближенных.

Наш Лидер на все сто никому не доверяет, прямой его наследник из числа внуков пока не дорос, семья отдалена. Внешне все спокойно, бюрократы услужливо кивают, а народ далеко внизу машет шариками и флажками. Но потенциал аппаратного напряжения от борьбы за собственный кусок власти и блокирования интриг конкурентов не снимается периодическими отставками и коррупционными скандалами. Непубличная политика обладает очень высоким потенциалом внутреннего напряжения. Разрыв может произойти на любом уровне. Достаточно появления в высшей элите одного-двух сильных чиновников, не опасающихся самого вида Назарбаева, — они становятся обречены. Почему?

Возникновение серьезной конкуренции угрожает власти Лидера. Траектория этой борьбы сама выводит на переворот или отставку, что одно и тоже в такой системе. Ведь никакой широкой поддержки граждан для переворота не требуется — они весело будут махать шариками и следующему лидеру — достаточно договориться внутри аппарата, контролировать главные регионы, заручиться поддержкой олигархии, владеющей СМИ и, по крайней мере, нейтралитетом силовиков. Останется дождаться удобного момента.

Тут как раз Назарбаев обычно выигрывает. Но эта практика ограничена просто самой жизнью. Редко кто может выиграть две олимпиады подряд, легендарный марафонец, возможно, осилит три. У политического марафона тоже есть предел. Наступает он неожиданно. Назарбаев это знает, поэтому отменил политическую олимпиаду у себя в стране. Но разрыв континуума его власти неминуем. Он прогнозируем с большей очевидностью, чем выполнение программы-2030. В этом разрыве и возникает настоящее лицо нового лидерства — хитрые и прыткие аппаратчики, вполне заурядные и лишь затем бронзовеющие и обрастающие харизмой, но на фоне увековеченного Нурсултана Абишевича.

Цена власти и ее стоимость

Как этого избежать? Откровенно говоря, никак, если Лидер цепляется за власть до последнего. Еще раз повторю — данный вектор развития системы неминуем, его лишь можно откладывать различными сценариями пролонгации режима, чистками элиты и социально-экономическим популизмом для масс от чиновников из партии власти. Не новость, что об этой опасности в том или ином аспекте писали все оппозиционные СМИ Казахстана.

Но, как правило, в тени оказывался, пожалуй, ключевой момент. Описанная выше система власти с легкостью переживет своего первого Лидера и создателя. С уходом Назарбаева она не рухнет, она может развиваться либо по пути дальнейшего социального стагнирования и загнивания, либо по пути эскалации национальной проблематики. Все опять же будет зависеть от интеллектуального качества и психологических свойств нового лидера, (политического наследника). Через определенный период времени кривая исторической спирали вновь вырулит на конфликт очередного «бессменного лидера» и его бюрократии.

Есть два генеральных маршрута движения подобной системы. Первый — стагнирование и замирание. Когда основным мотивом политики является стремление контролировать абсолютно все, что прямо или косвенно связано с процессом сохранения и передачи власти. Политический режим становится заложником этого утопического принципа, а приближение очередных президентских выборов — поводом для конструирования все более искусственных и трудоемких схем манипулирования властью.

Большую помощь в этом деле Лидеру оказывает его элита. Не просто приближенные, а более широкий круг согласных с такой моделью правления (причем не обязательно удовлетворенных самим фактом правления лидера). Эта элита и формирует так называемое общественное мнение, склоняет граждан к принятию правил игры, объясняет частые неудачи и провалы политики временными трудностями, камуфлирует стратегические просчеты, находит виноватых вовне или внутри системы, выискивает и обозначает врагов. Элита принуждает своих граждан к согласию с лидером. В тех случаях, когда это не получается, применяются более грубые и непубличные методы принуждения. Иногда запугивания. Бывших советских людей очень легко запугать, сделав им, их близким, их жизни в профессии или бизнесе просто чуть-чуть неуютно.

Второй — деконструкция. Есть два избитых слова: «модернизация» и «мобилизация». В ситуации, когда ответственность Лидера была разделена между основными семьями элиты, применять их по назначению противно. Но других пока нет. Позитивная альтернатива состоит в способности Лидера мобилизовать своих сторонников на такие реформы, после которых властные инструменты будут интегрированы в учреждениях и институтах, а не в руках отдельных конкретных личностей из приближенной семьи или клана. Это возможно лишь с пробуждением сознания массового общества. Казахстан пока спит или занят не политикой.

Поэтому от нынешнего, еще действующего Лидера зависит и переход системы в новое качество. Что должен предпринять современный лидер нации, учитывая ретроградность и постколониальные кризисы своей интеллигенции, «быдловатость» и тупость своего любимого народа и высокомерного чванства своих приближенных элит? Конечно, он может ничего не делать. Но честный Лидер, несмотря на этот, с позволения сказать, shit, должен после себя обеспечить сменяемость власти, а не передачу наследнику-другу-сыну. Обеспечить конкуренцию программ и политиков, а не только конкуренцию своих элит. Обеспечить развитие каналов мобильности по административной, многопартийной и социальной лестнице.

Назарбаев в свое правление эффективно обеспечил лишь имитацию мобильности по аппаратным и однопартийным лифтам. Ему надо было обеспечить сохранность частной собственности и ограничить монополии корпораций. И действительно, Назарбаев ничего не отнимал, но предоставил олигархам очень большую свободу игры. Со стороны она выглядит как экономический либерализм и даже сохраняет сравнительно высокие позиции страны в международных рейтингах. Но внутри страны средний бизнес знает им цену: группа выигрывающих конкуренцию игроков ограниченна до узкого круга лиц. Новое поколение политических игроков постепенно обесценит назарбаевские обязательства, его систему лояльностей. Они будут свободы от его обязательств, выданных элите и обществу. Значит, «прямые и светлые» назарбаевские дороги их не заинтересуют, они пойдут другим маршрутом, к своим ошибкам.

Единственный плюс — как могу найти его я, наблюдатель из России — Назарбаев является союзником РФ, искренним сторонником интеграции. Понимая все опасения и разговоры об имперской реставрации и, соответственно, критику собственной позиции, я считаю это благом для наших государств. Но сохранится ли данный вектор в постназарбаевском Казахстане? Совершенно очевидно, что новые элиты Казахстана будут инвентаризировать и этот том из наследия великого Лидера. И чем больше оптимизма на поверхности российско-казахстанских отношений, тем больше шансов на критическую переориентацию новой постназарбаевской эпохи, которая, очевидно, в 21 веке будет длиться дольше правления Назарбаева.