Автор: Полина ЛЕГИНА
В Беларуси журналист – довольно странная профессия. Конкурс на журфак в вузах астрономически высокий, работа – опасная и не то чтобы высокооплачиваемая. Честно говоря, и результат титанических усилий собратьев по перу не очень впечатляет.
More...
СМИ по большей части или источают елей, или предают анафеме правящий режим. И то, и другое читать скучно.
Но, полистав в Минске прессу, я для себя нашла приятное исключение — «Белгазету». Как мне показалось, и критику, и похвалы это издание замешивает не на злобе или умилении, а на здоровой иронии. О том, как работается журналисту в Беларуси, наш разговор с заместителем редактора «Белгазеты» Виктором Мартиновичем.
- Я начиталась в Интернете о санкциях против белорусских журналистов. И аккредитацию им не дают, и в прокуратуру постоянно таскают, даже пропадают они бесследно. Чем еще чревата профессия журналиста?
- Эра исчезновений, мне кажется, уже позади. Но наша профессия гарантирует плохое отношение властей. Причем основное заблуждение моих коллег из БАЖа (Белорусская ассоциация журналистов, занимающаяся защитой прав СМИ — авт.) в том, что они полагают, будто есть «честные» и «нечестные» журналисты (одно из крылатых выражений Лукашенко, поделившего прессу на «белую» и «черную» — авт.). «Честные» — те, которые обслуживают власть, и «нечестные» — те, которые этой власти противостоят.
- А как же надо делить журналистов?
По моему глубочайшему убеждению, к журналистам как к классу власть всегда относится плохо. Даже если ты являешься журналистом правительственной газеты или телевидения, все равно о тебя вытирают ноги, тебя все равно считают первопричиной всех зол. Власть относится к журналистам с брезгливостью — вот это основная проблема. А отсюда вытекают следствия: например, можно получить иск на астрономическую сумму.
Это не практикуется только последний год, потому что взят курс на европейскую либерализацию, а раньше были какие-то чудовищные суммы. Причем не только в адрес маленьких оппозиционных изданий, но и крупных негосударственных газет — от 25 до 250 тысяч долларов. Я думаю, в этих случаях речь идет не о компенсации морального вреда, а о наказании как можно более суровом, вплоть до закрытия СМИ.
Батьку критикуй, личную жизнь не трогай
- Кстати, тема закрытия СМИ у нас, в Казахстане, в последнее время очень актуальна. О чем в Беларуси писать можно и о чем нельзя, чтобы не напороться на иск?
- Первое, что приходит в голову, это тема исчезнувших людей. Если ты ее касаешься, нужно быть готовым к тому, чтобы обосновать свою точку зрения. Другая тема, которой в принципе нельзя касаться, — это личная жизнь президента. Это стало понятно на примере украинского журналиста Михаила Подоляка, депортированного из Беларуси за одну статью о личной жизни президента. Эти две темы, очевидно, запретные.
В этом плане Беларусь можно даже сопоставить с Италией и Францией. Там все точно так же! Французские и итальянские газеты получают миллионные и миллиардные иски в евро за статьи о личной жизни Саркози или коррупции в аппарате Берлускони. Так что, наверное, такие проблемы у журналистов есть везде.
- А разве критиковать политику президента можно? У вас же есть статьи УК о нанесении ущерба репутации Республики Беларусь!
- Да, есть такие статьи, но они не работают. Они существуют как невидимая плеть, которая может сработать в отношении тебя. Но в Беларуси можно свободно критиковать действия правительства, чем все активно и занимаются. Если ты аргументированно критикуешь Лукашенко, мне кажется, что проблем не будет.
- Положа руку на сердце, хотите отсюда уехать, чтобы найти более приемлемые условия для работы?
- Я бы не хотел отсюда уезжать, хотя такая возможность есть. Мне кажется, что наша страна сейчас предоставляет идеальные условия для работы. Прелесть белорусской ситуации в том, что у нас печатное слово сейчас значит неизмеримо больше, чем где бы то ни было. Словом ты можешь исковеркать себе жизнь, но, с другой стороны, с помощью слова ты можешь что-то кардинально изменить.
В соседней Украине ты можешь написать о том, как чиновник охотится на людей — была такая история о человеке из правящей партии, который устраивал сафари на своей территории, и он до сих пор не осужден. У нас за такое виновника сразу снимут, если статья как-то обоснована. Цена слова здесь очень высока, поэтому цена журналистики тоже очень высока.
Власть надо тянуть за язык
- Как у журналистов складываются отношения с белорусскими чиновниками?
- Взять в Беларуси интервью у чиновника невозможно. У них в голове барьер страха и враждебности.
- На каком основании чиновники отказывают в комментариях?
- А им не нужно оснований. Они просто говорят: мы не будем общаться.
- И они не обязаны отвечать на письменные запросы СМИ?
- В течение десяти дней. Журналисты обычно не могут ждать так долго. И, как правило, приходят формальные отписки — например, «вопрос находится в стадии рассмотрения».
- Зато вы регулярно публикуете комментарии руководителей госпредприятий, «разгружая склады вместе с президентом». Почему они не боятся разговаривать с прессой?
- Мы ведь представляемся не как «Белгазета», а как некий субъект хозяйствования, который хотел бы что-то купить.
- А это законно?
- Вообще-то по нашему закону о СМИ журналист в начале интервью должен сказать «начинаю беседу». Но поскольку считается, что проект по разгрузке складов является задачей государственной важности, нас за него не трогают. Мы показываем объективную картину того, как люди готовы общаться с инвесторами и покупателями.
- То есть вы используете оружие, которое дает вам официальная пропаганда? В Казахстане журналисты занимаются тем же самым: ловят президента на слове о том, что «чиновник не должен бояться вопроса, на какие средства живет», и идут допрашивать акимов о происхождении их особняков; «цепляются» за инициативу партии «Нур Отан» раздать чиновникам значки с надписью «Я против коррупции» и начинают предлагать госслужащим такие знаки отличия...
- Это круто! У нас таких возможностей нет: исполнительная власть — герметично закрытое общество. Законодательные органы хоть немного понимают, что они зависят от избирателей, поэтому как-то заинтересованы в пиаре.
- Значит, депутаты общаются с вами?
- Да, более-менее. Хотя нынешний созыв более молчаливый, чем прошлый. В предыдущем созыве было несколько «говорящих голов», которые отвечали регулярно, остальные — серая масса.
Свобода слова не нужна?
- Зато рядовые граждане, с которыми мне довелось пообщаться в Беларуси, искренне говорили, что их все устраивает. Может, действительно, двадцати сортов колбасы и трехсот долларов зарплаты вполне достаточно народу для счастья? Может, и не нужна ему призрачная свобода?
- Да, я думаю, богатого ассортимента колбасы и трехсот долларов дохода человеку для счастья достаточно. Но при появлении зарплаты, скажем, в пятьсот долларов возникают некие новые потребности — то, что в социологии называется электоральной ловушкой, когда при удовлетворении экономических запросов появляются запросы политические, не связанные с экономикой.
- Думаете, именно так власти делают свой народ «счастливым»?
- Конечно, это примитивный взгляд на проблему. Есть более сложный подход к этому вопросу, который описан, в частности, Джорджем Оруэллом в романе «1984». Там есть абзац о том, что в условиях несвободы человек теряет беспокойство, соприкасаясь с информацией. На сегодняшний день обыватель, который узнает, допустим, подробности событий 1999 года, обрекает себя на беспокойство (в июле 1999 года истек пятилетний срок полномочий президента Лукашенко, однако он остался на своем посту, ссылаясь на результаты референдума — авт.). Информация чревата беспокойством, внутренним зудом. А зачем человеку это нужно? Человеку свойственно стремиться к умиротворению. В Беларуси все полностью довольны, никому не нужна свобода слова.
0 коммент.:
Отправить комментарий