22.10.2009

КНБ изъял из больницы медкарту Джакишева


Автор: Татьяна ТРУБАЧЕВА

«Вся история болезни Мухтара Джакишева изъята сотрудниками КНБ, они также стерли в компьютерах всю информацию, касающуюся моего подзащитного», – сообщил нам адвокат Нурлан Бейсекеев. Об этом ему рассказали врачи Республиканской клинической больницы Астаны, где с 17 по 21 октября проходил лечение бывший глава «Казатомпрома».
More...
Как рассказал нам по телефону г-н Бейсекеев, он с Жамилей Джакишевой только что вышел из Республиканской клинической больницы.

- Мы хотели получить медицинские документы Мухтара Еркыновича, чтобы обратиться к врачам, которым доверяем, чтобы они могли сказать, правильно ли было назначено лечение, полное ли диагностирование проведено, чтобы ответили на другие вопросы, связанные с состоянием его здоровья, — объяснил причину своего визита в больницу наш собеседник.

Однако, по его словам, врачи медучреждения сказали, что вся история болезни главного фигуранта «уранового дела» изъята сотрудниками КНБ, а сведения о нем, которые были занесены в компьютер, стерты. Медиков такое поведение силовиков весьма удивило.

Дело в том, отметил адвокат, что существует общий порядок, согласно которому «история болезни подлежит оставлению в архиве больницы, ведь пациент вновь может попасть в эту же больницу, тогда врачи смогут увидеть динамику его заболевания».

- Мы продолжаем думать, что от нас утаивают истинное состояние Мухтара Еркыновича, — сказал защитник.

Это подозрение подтверждает и то обстоятельство, что супруга арестованного до этого момента так и не смогла встретиться с заведующим кардиологическим отделением больницы, который наблюдал г-на Джакишева.

Справка «Республики»

17 октября, вечером, Мухтар Джакишев был переведен из СИЗО КНБ в Республиканскую клиническую больницу Астаны. Однако супруга экс-президента «Казатомпрома» и его адвокат узнали о госпитализации почти двое суток спустя — 19 октября, после обеда.

Вчера, 21 октября, Жамиля Джакишева получила разрешение на свидание с мужем. Свидание закончилось в семь вечера. Подробности той встречи мы узнали от самой Жамили Джакишевой сегодня утром, связавшись с ней по телефону.

- Мы с Мухтаром разговаривали, конечно же, в основном о его здоровье. Он сказал, что в субботу, 17 октября, у него началось головокружение. Фельдшер СИЗО в сердцах крикнула: «Да сколько уже можно!» — и вызвала врачей из госпиталя КНБ. Те осмотрели его и сказали: «Его уже невозможно здесь держать, нужно класть в больницу». После этого в следственный изолятор приехал консилиум врачей, среди них, со слов Мухтара, был даже министр здравоохранения. Они решили, что ему действительно нужна госпитализация, и в тот же день он был в больнице.

По словам врачей, у арестованного случился гипертонический криз. Его состояние улучшилось, давление держится в районе 150—160. Как сказала наша собеседница, ее мужу, конечно, плохо, но все-таки лучше, чем было до этого. «Сейчас видно, что человека лечат. В СИЗО он пил таблетки, которые ему давали, но толку от них никакого не было: состояние ухудшалось», — поделилась наблюдениями жена подследственного.

После двух часов дня в редакцию вновь позвонила Жамиля Джакишева. Она сообщила, что в клинической больнице ее поставили перед фактом: «Вашего мужа вчера вечером увезли обратно в СИЗО». Почему? На этот вопрос ей никто до сих пор не ответил.

Мухтара Джакишева опять вернули в СИЗО


Автор: Татьяна ТРУБАЧЕВА

Мухтара Джакишева, который в субботу был госпитализирован в Республиканскую клиническую больницу Астаны с гипертоническим кризом, опять перевели в СИЗО КНБ РК. Об этом «Республике» только что сообщила его супруга Жамиля Джакишева.
More...
Напомним, что 17 октября, вечером, Мухтар Джакишев был переведен из СИЗО КНБ в Республиканскую клиническую больницу Астаны. Однако супруга экс-президента «Казатомпрома» и его адвокат узнали о госпитализации почти двое суток спустя — 19 октября, после обеда.

Чтобы выяснить, куда и почему увезли г-на Джакишева, защитнику и Жамиле Джакишевой пришлось приложить немало усилий. Сначала адвокат узнал от фельдшера СИЗО, что Мухтара Еркыновича перевезли в стационар. Потом заместитель начальника изолятора ему сообщил, что госпитализация была плановой(?!). При этом руководитель следственной группы КНБ Владимир Петровский, который не мог не знать о перемещениях своего «подопечного», ни в какую не хотел общаться с г-ном Бейсекеевым. Только поздно вечером Жамиле Джакишевой удалось наконец-то выведать, что ее супруга положили в Республиканскую клиническую больницу города Астаны.

Вчера, 21 октября, она получила разрешение на свидание с мужем. Свидание длилось с шести до семи вечера. Подробности той встречи мы узнали от самой Жамили Джакишевой сегодня утром, связавшись с ней по телефону.

- Мы с Мухтаром разговаривали, конечно же, в основном о его здоровье. Он сказал, что в субботу, 17 октября, у него началось головокружение. Фельдшер СИЗО в сердцах крикнула: «Да сколько уже можно!» — и вызвала врачей из госпиталя КНБ. Те осмотрели его и сказали: «Его уже невозможно здесь держать, нужно класть в больницу». После этого в следственный изолятор приехал консилиум врачей, среди них, со слов Мухтара, был даже министр здравоохранения. Они решили, что ему действительно нужна госпитализация, и в тот же день он был в больнице.

По словам врачей, у арестованного случился гипертонический криз. Его состояние улучшилось, давление держится в районе 150—160. Как сказала наша собеседница, ее мужу, конечно, плохо, но все-таки лучше, чем было до этого. «Сейчас видно, что человека лечат. В СИЗО он пил таблетки, которые ему давали, но толку от них никакого не было: состояние ухудшалось», — поделилась наблюдениями жена подследственного.

Не успели мы подготовить материал о том, как прошла встреча супругов Джакишевых, как в редакцию вновь позвонила Жамиля Джакишева. Она сообщила, что в клинической больнице ее поставили перед фактом: «Вашего мужа вчера вечером увезли обратно в СИЗО». Почему? На этот вопрос ей никто не ответил. Чтобы узнать, что произошло вчера после ее ухода, почему было принято решение выписать ее мужа из стационара и вновь отправить в СИЗО КНБ, она немедля поехала в СИЗО КНБ. Удастся ли ей что-то выяснить — узнаем уже сегодня, следите за публикациями.

Обращает внимание тот факт, что выписка Мухтара Джакишева произошла, когда рабочий день был уже завершен, говорит адвокат Нурлан Бейсекеев.

- Сам факт того, что его выписали после семи, о многом говорит. Ну если вы его выписываете, вы скажите родственникам! — возмутился адвокат.

Нурлан Бейсекеев рассказал, что в стационаре Мухтару Еркыновичу провели курс интенсивной терапии, давление удалось снизить. То есть устранили следствие, а вот с причиной болезни не разобрались. «Где гарантия, что давление опять не поднимется или с сердцем что-нибудь не произойдет?» — задался вопросом г-н Бейсекеев. Но ответа, как вы понимаете, нет. Видимо, для КНБ было вполне достаточно того, что сам гипертонический криз миновал, а лечить его последствия, как и болезнь Мухтара Джакишева в целом — не их забота.

Рамазана Есергепова в суд не привезли


Автор: Евгения ПЛАХИНА

Рассмотрение апелляции по делу главного редактора газеты «Алма-Ата ИНФО» Рамазана Есергепова проходит в Жамбылском областном суде в Таразе без него самого. Об этом сообщил наш собкор Шухрат Хашимов, который находится у здания суда.
More...
Прессу и «группу поддержки» пустили на первые 10-15 минут заседания. Сейчас процесс проходит в закрытом режиме.

Сегодня в 10.30 в Жамбылском областном суде началось рассмотрение апелляционной жалобы по делу главного редактора газеты «Алма-Ата ИНФО» Рамазана Есерегпова. Порядка 30 человек активистов, политиков и журналистов из Алматы и Тараза прибыли на судебное заседание.

Как сообщила нам г-жа Есергепова, на слушания пришли адвокаты президента компании «БМ» Махмадова и начальника службы безопасности компании Сандыбаева, а также приставленный ДКНБ к Рамазану Есергепову адвокат Салтанат Сапаева, от услуг которой редактор отказался.

- До этого я говорила ей: от вас же Рамазан отказывается, он вам не доверяет, зачем вы все время ходите на заседания? В ответ она мне сообщила, что ее назначили и, хоть она и отказывалась, все равно заставляют участвовать в процессе, — рассказала супруга журналиста.

Всех, пришедших на судебное слушание поддержать Рамазана Есергепова, запустили на первые 10—15 минут заседания. Как сообщила Раушан, за это время судья Амиров успел отклонить ее ходатайство и ходатайство бывшего судьи Верховного суда Утегена Ихсанова об участии в процессе.

- Судья нас выслушал, выслушал мнения трех адвокатов, которые выразили согласие с тем, чтобы удовлетворили наши ходатайства. Даже Салтанат Сапаева была согласна. Потом выступил прокурор, который заявил, что ходатайства необходимо отклонить. Речь его была невнятная... После этого судья принял решения, что их надо отклонить, — рассказала Раушан.

В свою очередь Утеген Ихсанов тоже считает, что у суда не было законных оснований отклонить ходатайства об участии его и супруги журналиста в процессе.

- Мы думали, что суд апелляционной инстанции восстановит наши права на участие в процессе. Не допускать нас к процессу никаких законных оснований нет. Мы также отметили, что в деле никаких государственных секретов нет. Этот государственный секрет надуман с целью того, чтобы лишить Есергепова защиты и гласного рассмотрения дела.

- Я надеялась, что хотя бы на стадии апелляционного рассмотрения нас допустят к защите. Но, увы..., — заметила в заключение Раушан.

Сейчас супруга и журналисты ожидают решения у здания суда. Следите за нашими публикациями.

Евгений Жовтис: Шесть пунктов моей невиновности


Автор: Ирина МЕДНИКОВА

Евгения Жовтиса не допустили к участию в процессе апелляции. Правозащитник передал только пояснения к апелляционной жалобе, где в сотый раз объяснил все обстоятельства ДТП и объяснил, почему он юридически невиновен.
More...
Его речь была зачитана на суде адвокатом Виталием Вороновым. Приводим ее ниже полностью.

Пояснения Евгения Жовтиса к апелляционной жалобе

Для заседания коллегии по уголовным делам Алматинского областного суда (рассмотрение апелляционных жалоб)


В соответствии с ч. 4 ст. 408 УПК РК лицо, подавшее апелляционную жалобу, имеет право выступить в суде апелляционной инстанции для обоснования своей жалобы. В соответствии с ч. 4 ст.409 УПК РК участник процесса (подсудимый) имеет право изложить мотивы и доводы своей апелляционной жалобы. В связи с этим хочу изложить ряд мотивов и доводов своей апелляционной жалобы, подтверждающих незаконность и необоснованность обвинительного приговора.

I

Согласно ч.1 ст. 67 УК РК лицо, совершившее преступление небольшой тяжести, независимо от тяжести последствий, подлежит освобождению от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный вред.

Согласно Нормативному постановлению Верховного суда РК «О судебной практике по применению ст.67 УК РК» от 21.06.2001 г. для применения ч.1 ст.67 УК РК необходима совокупность оснований:
Совершенное деяние относится к категории преступлений небольшой тяжести;
Состоялось примирение с потерпевшим;
Заглажен причиненный вред.

Необходимо отметить, что при наличии этой совокупности оснований орган дознания (дознаватель), предварительного расследования (следователь), прокурор или суд не просто могут или не могут, вправе или не вправе, а обязаны освободить лицо от уголовной ответственности, даже если в результате этого преступления наступили тяжкие последствия в виде тяжкого вреда здоровью или смерти потерпевшего.

Преступление, в совершении которого я обвиняюсь по ч.2 ст.296 УК РК, согласно ч.2 ст.10 УК РК, относится к преступлениям небольшой тяжести.

Потерпевшей по данному делу постановлением органа дознания признана мать потерпевшего Райхан Молдабаева. Примирение с ней у меня состоялось 29 июля 2009 г. в присутствии свидетелей — родственников погибшего, а также директора ОФ «Хартия за права человека» Ж.У.Турмагамбетовой и руководителя ИОЦ КМБПЧ и СЗ Р.М.Акылбековой, когда я посетил дом потерпевшей и выразил искреннее соболезнование в связи с тем, что оказался причастен к трагической гибели ее сына. И хотя в материалах дела имеются заявление потерпевшей от 29 июля 2009 г. и ее представителя Т.Кудабековой от 5 августа 2009 г.о привлечении меня к уголовной ответственности, имеется заявление потерпевшей от 6 августа 2009 г. о примирении, отсутствии претензий и заглаживании вреда. Данное заявление потерпевшей не отозвано и не дезавуировано, и таким образом налицо документ, подтверждающий примирение.



Заглаживание вреда, насколько это возможно, исходя из трагизма ситуации, также состоялось в размере, согласованном с потерпевшей, о чем имеется соответствующая расписка от 6 августа 2009 г.

Таким образом, уже к моменту составления протокола обвинения 14 августа 2009 г. у дознавателя М.Садирбаева была копия расписки, переданная мною и адвокатом Ш.Баткаловой, и он также знал о том, что данное преступление относится к преступлениям небольшой тяжести. 18 августа 2009 г. вместе с ходатайствами стороны защиты свидетелем В.Никитенко дознавателю была передана копия заявления потерпевшей о примирении от 6 августа 2009 г.

Отсюда, начиная с 18 августа 2009 г., у дознавателя были все основания для прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон согласно ст.38 УПК РК с применением ч.1 ст.67 УК РК. Причем дознаватель был обязан прекратить дело, правда, сначала спросив обвиняемого, то есть меня, о моем согласии с прекращением дела по этому основанию. Ничего этого сделано не было. А прокурор и суд вообще не стали рассматривать вопрос о возможности прекращения дела в связи с примирением сторон.

Согласно ч.3 и ч.5 ст.38 УПК РК обвиняемый имеет право возражать против прекращения дела в связи с примирением сторон, поскольку, если он согласится с прекращением дела по этому основанию, это будет означать, что он признает себя виновным в совершении преступления. Если обвиняемый с этим не согласен, то продолжается и дознание, и предварительное расследование, и судебное разбирательство до вынесения приговора, оправдательного или обвинительного.

Но и в случае обвинительного приговора, согласно ч.1 ст. 38 УПК РК, суд может освободить подсудимого от наказания в связи с примирением с потерпевшим.

Суд не рассматривал и эту возможность тоже.

То есть, если не брать во внимание политическую сторону этого судебного процесса, то при наличии всей совокупности оснований для прекращения дела или освобождения меня от наказания в связи с примирением с потерпевшей, я был приговорен к четырем годам лишения свободы, по существу только в связи с тем, что не согласился признать себя виновным в совершении преступления и в полном соответствии с Конституцией РК, уголовным и уголовно-процессуальным законодательством РК пытаюсь доказать свою невиновность.

То есть, если водитель был пьян, превысил скорость, совершил наезд на пешехода в населенном пункте, на пешеходном переходе, да еще скрылся с места происшествия, но при этом примирился с потерпевшим, то орган дознания, прокурор или суд обязаны освободить его от уголовной ответственности, потому что это преступление небольшой тяжести. А если водитель был трезв, скорость не превышал, с места происшествия не скрывался , с лицом, признанным потерпевшим, примирился, вред загладил, но не признал себя виновным в совершении преступления и пытается это доказать, то он, обвиненный в совершении того же преступления небольшой тяжести, считается значительно более общественно опасным и для исправления надо лишить его свободы на четыре года.

II

Теперь почему я считаю себя невиновным. Сразу хочу пояснить, я считаю себя невиновным, потому что не совершал преступления, предусмотренное Уголовным кодексом РК. Но сохраняется человеческая, моральная ответственность за гибель человека, за то, что я был за рулем автомашины, совершившей наезд на человека, в результате чего произошла трагедия, и человек погиб. Это и моя трагедия, моя беда, моё моральное бремя.



Ну, хорошо, родственники погибшего — не юристы, не разбираются в уголовном праве, у них в семье — трагедия, погиб родственник.

Ну, хорошо, обычные граждане — не юристы и полагают, что раз погиб человек, пешеход, то всегда виноват водитель.

Но дознаватель, прокурор, судья — они же юристы и должны руководствоваться законом.

Во-первых, они должны знать, что в Уголовном кодексе РК есть ст. 300, согласно которой нарушение пешеходом правил безопасности дорожного движения, если оно повлекло смерть человека, наказывается лишением свободы на срок до 4 лет. Не водитель наказывается, а пешеход.

То есть, если пешеход нарушил правила дорожного движения , например, перебегал дорогу в неположенном месте, или, как в моем случае, оказался на дорожном полотне скоростной автотрассы, он, помимо того, что рискует погибнуть сам, несет такую же административную или уголовную ответственность, как и водитель.

Если в результате таких действий пешехода погибнет водитель автомобиля, пытавшийся избежать наезда, или водитель и пассажиры встречного автотранспорта, или другой пешеход, идущий по тротуару, стоящий на остановке, идущий по обочине, то не водитель, а этот пешеход может быть наказан четырьмя годами лишения свободы. А если погибнут два и более человек — то срок лишения свободы составит от трех до восьми лет.

В моем случае произошла трагедия. Нарушивший правила дорожного движения пешеход погиб сам. Суд вообще не устанавливал фактические обстоятельства, связанные с действиями пешехода.

Во-вторых, дознаватель, прокурор судья должны знать ст. 23 Уголовного кодекса РК, согласно которой «Деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть». Причем независимо от тяжести этих последствий. Даже если это смерть человека.

Преступление - это деяние, содержащее состав: объект, субъект, объективную и субъективную стороны.

Объект — общественные отношения в сфере обеспечения безопасности движения. Общественно опасные последствия — смерть человека. Субъект — это лицо, в результате действий которого наступили эти последствия. Последствия есть — человек погиб. Субъект есть — водитель, это я.

Объективная сторона — это нарушение правил дорожного движения и причинная связь между этим нарушением и последствиями.

Объективная сторона и в протоколе обвинения, и в приговоре сильно искажена и не доказана, но об этом я скажу позже.

Но самое главное: нет субъективной стороны, юридической вины!

Преступление, в совершении которого я обвиняюсь, относится к преступлениям, совершенным по неосторожности. Неосторожность в данном случае должна выражаться в преступной небрежности. Согласно ч.3 ст.21 УК РК преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, хотя при должной внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.

Ни орган дознания, ни сторона обвинения, ни суд не аргументировали и не доказали, исходя из чего они пришли к выводу, что я мог и должен был предвидеть общественно опасные последствия в виде смерти человека в результате своих действий. И каких именно действий?

Я, совершенно трезвый, не превышая допустимой скорости, ночью, еду по автотрассе, где разрешенная скорость 110 км в час. Где нет ни одного предупреждающего или запрещающего знака. Еду по своей полосе, достаточно далеко от обочины, готовлюсь к встречному разъезду.

Почему я должен предвидеть, что вне пределов моей видимости по полосе моего движения в попутном направлении движется пешеход?

Я не то, что не мог и не должен был предвидеть общественно опасные последствия в виде смерти человека, я даже не мог и не должен был предвидеть наличие самого пешехода на дороге.

Что я должен был предвидеть, так это то, что если я при встречном разъезде не справлюсь с управлением из-за высокой скорости и неправильного выбора скоростного режима или сильного ухудшения видимости, или ослепления и выеду на встречную полосу движения или на обочину, то поставлю под угрозу себя и своих пассажиров, пассажиров встречных машин, возможных пешеходов на обочине. Это я могу и должен предвидеть.

А предвидеть наличие пешеходов на автодороге я не могу и не должен. Дорога — для машин, а для пешеходов — тротуар, пешеходный переход. Обочина там, где нет тротуаров.

С тем же успехом я должен был бы предвидеть, что за рулем встречного автотранспорта лихач, который обгоняет через сплошную линию, или пьяный. Это бывает и приводит к ДТП, но обязывать водителя это предвидеть нельзя, потому что предполагается, что участники дорожного движения соблюдают Правила дорожного движения.

Водитель не может и не должен предвидеть, что пешеход будет перебегать дорогу прямо перед машиной или ночью выйдет на скоростную дорогу. При этом, конечно, в любом случае водитель должен пытаться избежать ДТП, избежать наезда, контролировать свою машину, но обязывать его предвидеть грубое нарушение ПДД другим участником дорожного движения нельзя.

В моих действиях не было никакой преступной небрежности.

И по существу суд осуществил объективное вменение, то есть привлек меня к уголовной ответственности за невиновное причинение вреда, что запрещено ст. 19 УПК РК.

III

Теперь об объективной стороне преступления, в совершении которого я обвиняюсь.

В протоколе обвинения и в приговоре меня обвинили в том, что я нарушил п. 10.1. ПДД, а именно, приближаясь к 131 км. 800 м. автодороги Карой-Алматы не повысил внимания и не принял мер предосторожности. Однако ни орган дознания, ни сторона обвинения, ни суд не указали, а в связи с чем я должен был повысить внимание и принять меры предосторожности.

Если в связи со встречным разъездом, то этот вывод суда не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

В полном соответствии с ПДД я как раз и повысил внимание и принял меры предосторожности. За 150—200 метров до встречного автотранспорта переключил дальний свет автомашины на ближний, за 100—150 метров перенес ногу с педали газа на педаль тормоза и стал притормаживать двигателем. Для встречного разъезда никаких дополнительных мер предосторожности и дополнительного внимания мне и не надо было. Если же орган дознания, сторона обвинения и суд полагают, что я должен был повысить внимание и принять меры предосторожности для того, чтобы избежать ДТП и наезд на пешехода, то этот вывод вообще не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

Ни за 200, ни за 150, ни за 100, ни за 70 метров я не вижу и не могу видеть пешехода, поскольку согласно проведенному следственному эксперименту видимость дорожного полотна в ближнем свете фар моего автомобиля — 56 метров.

Кроме того, я не могу и не должен предвидеть, что вне пределов моей видимости, в нарушение ПДД по дорожной полосе движется пешеход.

Поэтому никаких иных оснований для повышения внимания и принятия мер предосторожности, кроме как для обеспечения безопасности при встречном разъезде у меня не было.

А для встречного разъезда я повысил внимание и принял меры предосторожности, как следует из материалов дела. При встречном разъезде я не выезжал на встречную полосу движения, не выезжал на обочину, не осуществлял опасного маневрирования или перестроения, не менял направления движения.

Согласно схеме ДТП и протоколу осмотра места происшествия место наезда и место остановки моей автомашины после наезда находятся посередине полосы моего движения, что подтверждает вышесказанное.

Таким образом, никакого нарушения п. 10.1 ПДД я не допустил и этот вывод суда в обвинительном приговоре совершенно бездоказателен.

Еще одним и последним нарушением ПДД, в котором меня обвинили орган дознания, сторона обвинения и суд, является то, что, будучи ослепленным за 100 метров до встречного автотранспорта я не приступил немедленно к экстренному торможению и остановке, не меняя направление движения, и, таким образом, нарушил п.19.2 ПДД.

И этот вывод голословен, бездоказателен и не соответствует фактическим обстоятельствам.

Во-первых, никакого ослепления у меня ни за 100 метров, ни за 70 метров, ни за 50 метров не было.

Этих утверждений или предположений нет ни в одном из протоколов моих допросов, ни в каких иных материалах дела. Это не подтверждено и не доказано ни одной из экспертиз, включая судебно-медицинскую экспертизу моего зрения. Более того, СМЭ вообще пришла к выводу, что параметры моего ослепления на основе имеющихся исходных данных невозможно установить.

Данные о моем ослеплении за 100 метров до встречного автотранспорта полностью сфальсифицированы дознавателем М.Садирбаевым, переданы им экспертам для проведения сфальсифицированной судебно-автотехнической экспертизы. Несмотря на то, что фальсификация исходных данных бесспорно была доказана в ходе судебного рассмотрения, суд вынес обвинительный приговор, основываясь на сфальсифицированных дознавателем исходных данных и, соответственно, сфальсифицированных результатах экспертизы.

Орган дознания, сторона обвинения и суд намеренно подменили понятия и назвали ослеплением ухудшение видимости дорожного полотна, о котором я говорю в ходе допросов меня как свидетеля. Однако ухудшение видимости наступает у любого водителя: ночью по сравнению с дневным временем; в сумерки; и при дальнем, и при ближнем свете фар встречного автотранспорта. Ухудшение видимости может быть небольшим или сильным, но никакого отношения к ослеплению ухудшение видимости не имеет. Никакого ослепления у меня не было, а вот ухудшение видимости было!

Во-вторых, никакого экстренного торможения хоть при ухудшении видимости, хоть при ослеплении производить нельзя. Это запрещает п.10.5 ПДД, поскольку такое торможение опасно, как для водителя и его пассажиров, так и для автотранспорта, едущего сзади. Экстренное торможение можно осуществлять для предотвращения ДТП, но за 100 метров до встречного автотранспорта я не вижу пешехода, и никаких оснований и причин для экстренного торможения и предотвращения ДТП в тот момент у меня нет.

В-третьих, согласно выводам органа дознания, стороны обвинения и суда я почти три секунды вел свою автомашину в состоянии ослепления, причем не тормозя. Но это абсурд, противоречащий здравому смыслу вывод. Невозможно три секунды вести машину с закрытыми глазами. Водитель рефлекторно либо давит на тормоз, а если растеряется, то может повернуть руль и выехать на встречную полосу движения или съехать на обочину, если не в кювет. А по мнению стороны обвинения и суда я в течении почти трех секунд в состоянии ослепления, по существу с закрытыми глазами, аккуратно вел машину, не тормозя и никуда не смещаясь со своей полосы движения. Это абсурд, причем не на чем не основанный и бездоказательный вывод.

Никакого нарушения п.19.2 ПДД я не допустил, поскольку никакого ослепления у меня не было и никаких причин для применения экстренного торможения за 100 до встречного автотранспорта у меня не было. За 100 метров до встречного автотранспорта никакого пешехода я не видел, не мог и не должен был видеть. И также я не мог и не должен был предвидеть его появление на дорожном полотне.

IV

Теперь о наличии или отсутствии технической возможности избежать наезд и почему, по моему мнению, произошел этот несчастный случай. Обычные люди, не эксперты, не специалисты думают, что если водитель в 30—50 метрах увидел пешехода, то он может затормозить и избежать наезда. Так, может быть, думают неопытные водители, если они не попадали в ДТП.

Но дознаватель, сторона обвинения, суд, если они обвиняют меня в совершении преступления и указывают на наличие технической возможности избежать наезда, не должны только ссылаться на заключение, тем более сфальсифицированное, экспертов, а должны разобраться во всех обстоятельствах ДТП. А если начать детально разбираться во всех обстоятельствах произошедшего, то легко можно придти к ряду выводов.

До момента фактического торможения автомашина, в зависимости от скорости движения, проходит от 30 до 60 метров, а то и больше. Если исходить из приблизительной скорости моего автомобиля в тот момент (точно ее никто не устанавливал) — 80—90 км в час, автомашина проходит от 20—25 до 40—50 метров за время реакции водителя. То есть, когда водитель почувствовал опасность, увидел препятствие, он должен среагировать и принять решение. На это у него уходит от 0.3—0.8 (для профессиональных автогонщиков) до 1—2 секунд (для обычных водителей, автолюбителей, в зависимости от индивидуальных характеристик и времени суток). Это данные справочной литературы. Таким образом, еще до того момента, как водитель надавит на педаль тормоза, пройдет 0.8—2 секунды и машина пройдет на скорости 80—90 км в час от 20 до 50 метров.

На этой же скорости машина проедет еще 10—13 метров за время срабатывания тормозной системы. То есть, до того момента, как машина начнет фактическое торможение, она проедет от 30—40 до 60—70 метров. К этому расстоянию добавляется непосредственно тормозной путь, то есть расстояние фактического торможения автомашины, который составляет 30—40 метров. Все вместе — это остановочный путь, составляющий от 60 до 100 метров. Если воспользоваться результатами следственного эксперимента, согласно которым видимость дорожного полотна в ближнем свете фар моей автомашины — 56 метров, а остановочный путь, рассчитанный экспериментами — 60—68 метров, то даже если я сразу увижу пешехода на дороге в ближнем свете фар, я не смогу избежать наезда. Причем эксперты для расчетов приняли время моей реакции — 0. 8 секунды.

А если дальний свет фар встречного автотранспорта еще и сильно ухудшил видимость дорожного полотна, и она вполовину сократилась по сравнению с 56 м, то никакой технической возможности избежать наезд у меня не было.

Именно потому, что орган дознания всеми средствами пытался доказать мою вину, он и передал экспертам сфальсифицированные данные — 100 метров до встречного автотранспорта, когда я должен был экстренно тормозить, поскольку якобы был ослеплен. При этом понятно, что за 100 метров никакого пешехода я не вижу.

Эксперты, используя эту величину — 100 метров и при этом не установив, а где в это время находится пешеход, по формулам рассчитывают, что если бы я за 100 м до встречного автотранспорта применил экстренное торможение, то не доехал бы до пешехода, которого я на расстоянии 100 м не видел, и не совершил бы наезд. То есть, эксперты просто «поставили» пешехода туда, куда нужно было органу дознания (дознавателю Садирбаеву).

На мой вопрос в ходе судебного разбирательства экспертам Кравченко и Салканову, откуда они взяли величину 100 метров для использования в своем заключении, оба эксперта сказали, что её им дал дознаватель.

Все это даже трудно назвать предположением, это явная фальсификация.

Причем, если в экспертные формулы подставить, например 30, 40 или 50 метров, то естественно, по расчетам никакой технической возможности избежать наезд у меня нет. Это практически подтвердили и оба эксперта, отвечая на мои вопросы в ходе судебного заседания.

Только если в формулы, использованные экспертами Кравченко и Салкановым, поставить 100 метров, да еще неизвестно по каким данным предположить, что я был на этом расстоянии ослеплен, можно попытаться доказать, что я нарушил п.19.2 ПДД (не применил торможение при ослеплении) и имел техническую возможность избежать наезд на пешехода (при экстренном торможении за 100 м. до встречного автотранспорта не доехал бы до пешехода, которого в тот момент не видел и не мог предположить его нахождение на полосе моего движения).

Если я не был ослеплен, то не нарушал п.19.2 ПДД, а если и был даже ослеплен за 30—40 метров, то по расчетам экспертов у меня не было технической возможности избежать наезд.

И в том, и в другом случае обвинение рассыпается.

Поэтому и были использованы для экспертизы эти сфальсифицированные данные — 100 метров ослепления.

V

Поскольку я не давал показаний в ходе судебного процесса в суде первой инстанции, попробую высказать свое мнение о том, как произошла эта трагедия.

Я не берусь судить о том, вышел ли погибший на дорогу или шел по ней, в каком он был состоянии, и почему он находился на дорожном полотне и при этом не смотрел назад и даже не оборачивался, хотя находился спиной к движению.

Я могу предположить, что произошло, исходя из своих действий и того факта, что пешеход находился на дорожном полотне.

Я, трезвый, ехал со скоростью приблизительно 80—90 км в час по ночной дороге, без разметки, без освещения и без предупреждающих или запрещающих знаков.

Навстречу ехали две-три машины. За 150—200 метров до них для встречного разъезда я переключил дальний свет фар моей автомашины на ближний. Метров за 100—150 перенес ногу с педали газа на педаль тормоза и стал притормаживать двигателем. В это время я не видел пешехода в ближнем свете фар, поскольку он был за пределами видимости.



Встречный автотранспорт (во всяком случае первая автомашина) не переключила фары и продолжала ехать на дальнем свете фар, ухудшая мне видимость.

Метров за 30—40 до неё мне уже почти ничего не было видно.

Встречный разъезд машин, находящихся на расстоянии 100 метров, происходит в течение около 2 секунд или чуть больше в зависимости от скорости обеих машин.

В это время пешеход, видимо, находился в зоне вне видимости. Сначала потому что он был значительно дальше расстояния видимости в ближнем свете фар моей автомашины, а затем, потому что видимость дорожного полотна ухудшилась (сократилась) из-за дальнего света фар встречного автотранспорта.

Сразу же после встречного разъезда я, видимо, увидел пешехода на расстоянии 25—30 метров, хотя мне показалось, что это было 2—3 метра, о чем я показывал в своих допросах. Однако на скорости 80—90 км в час, да еще и в такой ситуации трудно адекватно оценивать расстояние, тем более, что 25—30 метров на такой скорости машина проезжает за 1- 1,3 секунды.

Я сразу же стал экстренно тормозить, но избежать наезда не смог.

Эти мои предположения полностью подтверждаются схемой ДТП и протоколом осмотра места происшествия.

Согласно этим процессуальным документам от места наезда до места остановки машины — 41, 8 метра.

Если бы я не видел пешехода и сразу не применил экстренного торможения, от места наезда до места остановки автомашины должно было бы быть 60—68 метров, с учетом времени реакции водителя и срабатывания тормозной системы.

А поскольку я остановился после наезда через 41, 8 м, значит, я увидел пешехода, применил экстренное торможение, но не смог избежать наезда. У меня также не было и времени принять иное решение, например, вывернуть руль влево (поскольку пешеход был перед правыми фарами) с опасностью вылететь на встречную полосу.

VI

И последнее.

Ознакомившись с возражениями прокурора на мою апелляционную жалобу и апелляционную жалобу стороны защиты и отметив, что они практически не содержат никаких обоснованных доводов и аргументов, опровергающих мои доводы и доводы моих защитников, хочу сделать два небольших комментария.

1. Возражения прокурора вообще никак не касаются доказывания субъективной стороны преступления. То есть, сторона обвинения и не пытается доказывать вину, устанавливать форму вины и обосновывать: почему я мог и должен был предвидеть появление пешехода на автотрассе, ночью, где нет пешеходного перехода и никаких предупреждающих или запрещающих знаков.

2. В своих возражениях прокурор ссылается на мои замечания в протоколе об ознакомлении с постановлением о назначении судебно-автотехнической экспертизы, где я говорю об ослеплении за 30—40 метров до встречного автотранспорта.

Действительно, когда я увидел в постановлении о назначении экспертизы цифру 100 метров до встречного автотранспорта, когда, по мнению дознавателя, я был ослеплен, я уточнил, что ни за 100, ни за 70, ни за 50 метров никакого ослепления не было. А было ухудшение видимости. И лишь за 30—40 метров ничего не было видно, что можно назвать ослеплением, хотя на тот момент я не знал о медицинском определении ослепления.

Именно поэтому я и обратился с ходатайствами к суду о допросе специалиста-медика для прояснения вопроса о параметрах ослепления, а также о проведении повторной комиссионной судебно-автотехнической экспертизы и эксперимента для установления вообще возможности моего ослепления хоть за 100, хоть за 50 или 40 метров до встречного автотранспорта.

В обоих ходатайствах мне было немотивированно отказано.

Тем не менее, в своем возражении прокурор приводит эти мои слова и утверждает, что это подтверждает, что если бы я при ослеплении за 30—40 метров экстренно затормозил, то избежал бы наезда на пешехода.

Однако как раз, если в экспертные формулы вместо 100 метров подставить 30—40 метров, никакой технической возможности избежать наезда у меня нет.

Больницу превратили для Джакишева в СИЗО


Автор: Татьяна ТРУБАЧЕВА

Полицейские наотрез отказались допустить Нурлана Бейсекеева в больничную палату к Мухтару Джакишеву. Хотя и уголовно-процессуальный закон, и Конституция республики позволяют защитнику встречаться с подзащитным неограниченное число раз без разрешения на встречи от кого бы то ни было.
More...


Как мы уже сообщали, Мухтара Джакишева перевели из СИЗО КНБ в республиканскую клиническую больницу в Астане. Уже второй день к нему пытаются попасть его адвокат Нурлан Бейсекеев и супруга Жамиля. Вчера их не пускали даже на порог больницы. Сегодня адвокату удалось добраться до палаты. Но у дверей его встретили люди в полицейской форме, который отказались допустить Бейсекеева к подзащитному.

- Сейчас передо мной стоят капитан Канапьянов и еще один полицейский, они говорит, что мне туда заходить нельзя, — обрисовал ситуацию Нурлан Бейсекеев, позвонивший в редакцию прямо из больницы. — Объясняют это тем, что таков был приказ руководителя. Фамилию своего руководителя Канапьянов категорически отказался называть.

Однако, говорит адвокат, у него «нет ограничений по количеству и по продолжительности конфиденциальных встреч с подзащитным». Право на встречи защитнику и его клиенту дают Уголовно-процессуальный закон и Конституция, и пока эти права еще никто не отменял.

- Мы не ставим сейчас вопрос о том, чтобы Жамиля (супруга Мухтара Джакишева — авт.) прошла к Мухтару Еркыновичу, понятно, что ей нужно разрешение от следственного органа. Но меня они обязаны пустить. Получается, что у нас больница превратилась во второй следственный изолятор. В свое время я не мог попасть в СИЗО КНБ, в конце концов, добился, чтобы меня пускали к моему клиенту. Теперь столкнулся с этим же в гражданском учреждении. Они (следственные органы, у которых находится «дело Джакишева», — авт.) у себя творили беспредел, теперь творят его в гражданском учреждении, — возмущается юрист.

На данный момент Нурлану Бейсекееву удалось только выяснить, что Мухтар Джакишев лежит в стационаре с диагнозом «артериальная гипертония». Наблюдает его заведующий кардиологическим отделением Республиканской клинической больницы Булат Купенов. Непосредственно с ним адвокат не смог переговорить, потому что тот сейчас находится на конференции. Врач отделения, у которого адвокат пытался выяснить хоть какие-то подробности о состоянии своего подзащитного, отказался что-либо говорить, сославшись на то, что больного наблюдает завотделением.

Также Нурлан Бейсекеев узнал еще одну немаловажную подробность: Мухтара Джакишева доставили в больницу 17 октября в 20.40 — так значится в медкарте. Однако адвокат и супруга экс-президента урановой компании узнали от сотрудников СИЗО КНБ о госпитализации только 19 октября, после обеда. То есть почти двое суток спустя. Но зачем нужно было засекречивать еще и эту информацию? Адвокат этого просто не понимает.

Потешная война обошлась в большой тиын!


Автор: Лариса ШТАБА

В прошлую пятницу на полигоне Матыбулак, что под Алматы, прошли совместные учения Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР-2009). Ради 70 минут показного боя представители войск пяти государств полтора месяца отрабатывали боевую подготовку.
More...
На военизированное представление прилетели полюбоваться президенты пяти государств и их министры обороны на восьми вертолетах. Весь полигон находился под бдительным оком снайперов. Но надо отдать должное принимающей стороне — представление прошло без чрезвычайных инцидентов, и главы государств, наблюдавшие с командной вышки, увиденным действом остались довольны.

Даже мне, наблюдающей непосредственно с поля боя, представление очень понравилось. Еще бы, в небе над Отарским полигоном проносились реактивные самолеты, четко поражавшие все намеченные цели, затем орудийные залпы ракетных установок «Град» проложили огненную трассу, прошла бронетехника, высадка российской 31-й десантно-штурмовой бригады завершила красочное действо по захвату городка условного противника. Затем настала очередь МЧС, пожарных и медиков.

Когда «боевые действия» закончились и настала очередь обеда («Война войной, а обед по расписанию»), я направилась с «линии фронта» в полевой лагерь. Министерство обороны Казахстана постаралось на совесть и фактически на 10 тысяч человек на высшем уровне оборудовало огромный палаточный городок.

По периметру лагерь осветили фонарями: специально к учениям была проведена на полигон линия электропередачи, и в поле засветились «лампочки Ильича», пробурили скважину, провели водопровод и канализацию. Открыли продуктовый и промтоварный магазины, кафе, обменник, магазин. Говорят, хотели поставить еще и банкомат, однако что-то не срослось. Но все равно за все время существования Отарского гарнизона гвардейцы не видели сразу столько благ не то что в походных условиях, а даже в самом военном городке.

В день учений на полигон даже чужая муха без проверки не залетела, поэтому мне, как приглашенной, двери везде были открыты. Я побывала в палатках, в которых разместили иностранных военных. Россияне, армяне, таджики и киргизы жили в палатках с деревянными полами, одноярусными кроватями и другими благостями, которые, увы, были не доступны казахстанским солдатам. За неимением деревянных полов они жили, как положено в поле, на земляном полу, ходили в общие уличные туалеты, но все остальные блага были им доступны тоже. Даже компания сотовой связи Ксеll установила на полигоне передвижную антенну, и качество услуг сотовой связи было даже выше, чем в Южной столице.

Побеседовав с генералами наших союзников и выслушав массу хвалебных речей в адрес президента Казахстана, я отправилась на полевую кухню. Не знаю, как выглядели палатки, в которых кормили рядовых солдат, но там, куда попала я, в шатре стоял огромный стол, застеленный белой скатертью, на которой в вазах изобиловали фрукты и конфеты, на блюдах — нарезка, казы, карта, жая, белуга, как мне сказали, «с президентского стола».

Этот термин меня немного покоробил, и я, расположившись на венском стуле, заказав тарелку рисовой каши и чашку чая с медом, стала разглядывать интерьер импровизированной полевой столовой. Изнутри палатка была обтянута белой накрахмаленной тканью, на окошечках висели занавесочки, под потолком шатра красовались две сверкающие огнями люстры, вдоль стен — кресла и диваны, перед входом — огромное зеркало, а пол столовой украшал персидский ковер. Нехилая обстановочка!.. Мне вспомнились сказки о Золотом Петушке и Шамаханской Царице...

После сытного обеда решила отправляться домой, в Алматы, а перед дальней дорогой зайти в «дамскую комнату». Добрые военные провели меня в кунг... С виду обычный, изнутри он оказался туалетной комнатой, разделенной на три отдельных кабинки, выполненных по всем традициям евростандарта: на полу и стенах кафель, в центре — белоснежная мойка с зеркалом и подсветкой, справа и слева от мойки пластиковые раздвигающиеся двери. Открыв одну из них, я обнаружила душевую кабину, другая дверь скрывала унитаз и писсуар — все как в лучших домах Лондона. И все это удовольствие в полевых условиях!

Потрясенная, я вышла за ворота лагеря и побрела по дороге. Около меня притормозила иномарка. «Вас до городка подвезти?» — услышала я предложение довольно заманчивое для человека, весь день проведшего на ногах в Матыбулакской степи. Естественно, согласилась. Мне подфартило вдвойне — машина ехала до Алматы. А дорога домой оказалась для меня еще одной приятной неожиданностью.

В июле, когда я приезжала в пгт. Гвардейский, дорога от Отара до Бишкекской трассы представляла собой полигон для испытаний автомобилей. Но в этот раз я не поверила своим глазам: дорога лежала ровной лентой, без сучка и задоринки. Я не заметила ни единой ямы и даже трещины в асфальте. «Почаще бы проводили подобные учения, — пронеслась мысль. — Следующие желательно в Аягузе — там вместо дороги вот уже несколько лет направление до Семипалатинска».

Но мечтам моим не суждено сбыться, поскольку, по словам все тех же благодарных российско-армянских генералов, учения ШОС-2010 запланированы вновь на этом же Матыбулакском полигоне. Ведь для принимающей стороны, по словам все тех же россиян, только обустройство палаточного городка обошлось в «кругленькую копеечку», не говоря уже об обеспечении продовольствием и топливом. «Зачем придумывать еще что-то, когда у вас уже созданы все условия?» — улыбнулся мне российский военачальник.

Назарбаева наконец-то увековечили


Автор: АСТАНА

В минувший вторник в Астане в очередной раз открыли монумент «Казак Ели». Открыли после капитального ремонта, который потребовался сооружению всего через год с небольшим после того, как оно было построено.
More...
По ходу ремонта в основании монумента вмонтировали пятиметровое изваяние человека, как две капли воды похожего на казахстанского президента.

Впрочем, на открытие обновленного сооружения даже и не скрывали, что по сути это прижизненный памятник «Лидеру нации Нурсултану Абишевичу Назарбаеву». Правда, слово «памятник» вслух никто из официальных лиц старался не произносить.

С названием особо не заморачивались. Бронзовый барельеф, изображающий Назарбаева во время принятия присяги в окружении покорного электората так и назвали «Народ и Президент». Впрочем, сам «лидер» всего этого пока ещё не видел. Как раз накануне Нурсултан Назарбаев отбыл с визитом в Турцию.

Воспользовавшись его отсутствием, политическая элита страны собралась на главной площади Астаны, куда уже была загнана семидесятитысячная массовка из числа «неравнодушных» граждан, и затеяла торжественное открытие монумента с бронзовым президентом в основании. Заметьте, в будний день в одном месте собралось столько народу, сколько проживает средних размеров городе. В едином, как говорится, порыве.

Когда монумент наконец-то открыли, первыми объяснять многотысячной толпе причину собрания вышли спикер Сената Касым-Жомарт Токаев и аким Астаны Имангали Тасмагамбетов. Оба словно соревновались друг с другом в мастерстве красноречия. К примеру, господин Токаев назвал появление в Казахстане памятника живому президенту «событием эпохального значения». На что столичный градоначальник Тасмагамбетов заявил, что подобного рода событие ничто иное как «момент истины».

Председатель Сената, в продолжение своей пафосной речи, пошёл ещё дальше — он уже достаточно разогрелся и пытался манипулировать собравшимися, обязывая народ говорить президенту слова благодарности: «Мы обязаны сказать слова сердечной благодарности Лидеру нации Нурсултану Абишевичу Назарбаеву, — на полном серьёзе говорил Токаев, — за поистине титаническую работу на благо всего народа Казахстана».

На что, аким Астаны выдал свою версию того, чем ещё обязан народ своему президенту: «Каждый из нас должен признаться в том, что своим становлением в качестве суверенного государства страна обязана колоссальной политической энергии и экономической эрудиции Главы государства», — завил Имангали Тасмагамбетов.

Главный спикер страны пояснил и суть художественной задумки сооружения, по словам Касым-Жомарта Токаева, монумент «Қазақ Елі» «в наглядной художественной форме показывает единение народа Казахстана вокруг его признанного Лидера на благо процветания нашей Родины».

Тем, кто не понял, объяснял опять же аким столицы Тасмагамбетов, прозрачно намекая, мол, раз пришли на открытие монумента, значит солидарны:

- Огромное число собравшихся на главной площади Столицы является зримым подтверждением того, что этот мощный духовный акт единения народа со своим лидером, остается основной движущей силой развития страны.

Акт единения народа со своим лидером продолжился не менее красноречивыми выступлениями, менее известных представителей нашего славного отечества. Пафосные речи зазвучали из уст благодарных за свое житие депутатов Парламента, сердечные признания заслуг перед отечеством высказали деятели культуры, науки и интеллигенции.

Понравится ли самому «лидеру» затея его придворной свиты станет известно буквально на днях, когда Назарбаев вернётся из заграничной командировки.

У союза ЕврАзЭС проступили контуры


Автор: Александр СЕРГЕЕВ

Москва, Астана и Минск согласовали почти все документы Таможенного союза, в том числе кодекс организации. Сейчас представители Минфинов трех стран работают над механизмом распределения ввозных пошлин, который должен быть урегулирован к 1 апреля 2010 года.
More...
А с 1 июля 2010 года, возможно, начнут работать внешние таможенные посты.

О том, что Россия, Казахстан и Беларусь согласовали все учредительные документы, заявил по итогам девятого заседания комиссии Таможенного союза ЕврАзЭС первый российский вице-премьер Игорь Шувалов. По словам чиновника, на заседании были одобрены все те необходимые проекты международных договоров и соглашений, которые будут представлены к подписанию главами государств в Минске 27 ноября. В том числе Таможенный кодекс. «Мы тщательно согласовали редакцию этого документа, а также рассмотрели порядок работы на внешнем контуре российско-казахстанской и российско-белорусской границы», — отметил первый вице-премьер.

Планируется, что союз начнет работу 1 января 2010 года, но контрольные пункты будут перенесены на внешний контур чуть позже. Как выразился по этому поводу Игорь Шувалов, «работа сложная, требует согласованной работы различных ведомств, прежде всего таможенных органов». Внешний таможенный контур с Беларусью должен начать действовать с 1 июля 2010 года, с Казахстаном — с 1 июля 2011-го. Однако первый вице-премьер Казахстана Умирзак Шукеев заявил, что процесс можно и ускорить, запустив контур с РК на год раньше — с 1 июля 2010 года. «Мы договорились, что окончательно этот вопрос должен быть урегулирован до 1 апреля 2010 года», — заявил он.

К тому времени будет полностью урегулирован и механизм распределения ввозных пошлин. «Механизм мы уже в общих чертах оговорили, и теперь его нужно усовершенствовать, сделать его прозрачным и застрахованным от валютных рисков», — заявил по этому поводу Игорь Шувалов. По его словам, усовершенствованием механизма распределения пошлин занимается рабочая группа, состоящая из представителей Минфинов всех трех стран. Этот вопрос, по словам чиновника, необходимо проработать с центробанками России, Беларуси и Казахстана для того, чтобы выработать методику, позволяющую как раз защититься от валютных колебаний. В январе-феврале схема поступит на утверждение трех правительств, сообщил первый вице-премьер России.

Продолжается работа над согласованием единого таможенного тарифа. Большая часть тарифов уже согласована, но пока остаются и спорные моменты. Так, Игорь Шувалов ранее заявлял, что Казахстан просит до подписания документов 27 ноября решить ряд вопросов (в том числе по транспортировке нефти, газа) и договориться о железнодорожных тарифах. По его словам, ведется соответствующая работа с Министерством энергетики, Министерством транспорта и ОАО «РЖД». Чиновник пообещал, что до 27 ноября эта работа будет завершена.

Напомним, заместитель главы Минэкономразвития Андрей Слепнев заявил, что вводимый с января 2010 года единый таможенный тариф предусматривает для России снижение тарифов по ряду позиций. По подсчетам эксперта, общий уровень тарифа снизится в пределах 1%. Вместе с тем Слепнев уточнил, что по таким позициям, как фармацевтика, автомобилестроение и производство химической продукции — то есть наиболее чувствительным, по мнению ведомства, отраслям промышленности, будет оставлен существующий в России уровень защиты. Так, к примеру, пошлины на импорт иномарок в Таможенном союзе будут выравниваться по российскому уровню.

По словам Игоря Шувалова, параллельно продолжаются и переговоры по вступлению Таможенного союза ЕврАзЭС во Всемирную торговую организацию. «У нас действует единая переговорная группа под руководством Максима Медведкова, составленная из представителей стран — участников Таможенного союза, она ведет переговоры от имени России, Белоруссии, Казахстана и Таможенного союза. Она получила четкие директивы по единовременному вступлению в ВТО на равных условиях, и они исполняются успешно», — заявил по этому поводу чиновник. По его словам, если формат ведения переговоров о вступлении в ВТО понадобится изменить — участники союза ЕврАзЭС это сделают, но в результате договоренности.

Несмотря на такие уверенные заявления, Запад в последнее время начинает сомневаться в том, что действия участников союза ЕврАзЭС являются продолжением единого согласованного политического вектора. Так, на днях газета Financial Times опубликовала материал под названием «Возрождение искусства кремлинологии», в котором предположила, что в вопросе вступления России в ВТО впервые проявились явные разногласия в позициях премьера и президента России. Напомним, президент высказался в пользу скорейшего вступления России в ВТО, а премьер предложил покорять эту организацию в составе Таможенного союза. Поскольку сегодня реализуется, скорее, план президента (участники будущего Таможенного союза вступают в ВТО поодиночке), газета делает вывод о скором политическом поражении премьер-министра. Прогноз, надо заметить, более чем спорный.

Венский суд завернул «дело Мусаева»


Автор: Вальдемар КРАУС

Австрийские присяжные отложили разбирательство дела о похищении экс-главы казахстанского Комитета национальной безопасности Альнура Мусаева и выпустили на свободу главного обвиняемого – Ильдара Ахметсафина, подозреваемого в связях с иностранными спецслужбами.
More...
Начало судебного процесса в Земельном суде Вены, где слушается дело о попытке похищения казахскими агентами второго из знаменитых «венских сидельцев», экс-руководителя КНБ РК Альнура Мусаева, привлекло пристальное внимание прессы как в Австрии, так и в Казахстане. Однако сразу после сообщения об открытии судебных слушаний поток информации неожиданно иссяк. Объясняется это просто: еще 9 октября, на третий день с начала суда, австрийские присяжные отложили разбирательство и отпустили главного подозреваемого, 61-летнего австрийского предпринимателя казахского происхождения Ильдара Ахметсафина восвояси. По мнению суда, улик, собранных против него венской прокуратурой, недостаточно.

Лед не тронулся

С самого начала предполагалось, что венским судьям придется хорошенько поломать голову над этим случаем. Когда в 2008 году в Вене была совершена попытка похищения Мусаева, всем и каждому было ясно, что это дело рук агентов казахского КНБ. Газеты запестрели соответствующими заголовками.

Рахат Алиев немедленно выступил с очередной порцией обвинений в адрес «кровавой руки Астаны», а австрийские власти провели неофициальное, но весьма решительное собеседование с послом Казахстана. По результатам этого собеседования один из высокопоставленных казахских дипломатов вынужден был покинуть страну, что называется, «со всей поспешностью».

Казалось бы, дело ясное. Тем не менее в преддверии старта судебного процесса сам потерпевший, как известно, неожиданно изменил свои показания и в интервью венской газете Die Kronen Zeitung заявил, что неудавшуюся попытку похищения следует рассматривать как покушение на его жизнь со стороны самого Рахата Алиева. Последний, мол, опасается, что подельник «слишком много знает».

Неожиданный разворот

Нет смысла в очередной раз гадать, что именно подвигло Мусаева на столь кардинальное изменение курса. Но для австрийской юстиции его новые показания означали только то, что дело о его похищении, ранее совершенно ясное, теперь запутывается. Оставалась надежда на то, что и без показаний Мусаева венская прокуратура собрала достаточное количество доказательств участия в этом деле агентов КНБ. В том числе виновности главного фигуранта Ильдара Ахметсафина.

К сожалению, большинство присутствовавших на слушании дела юристов вынуждено было признать, что прокуратура в данном случае оказалась не на высоте. Суд присяжных под председательством судьи Томаса Шраммеля пришел к выводу, что главное обвинение, выдвинутое против Ахметсафина, а именно — сотрудничество с зарубежными спецслужбами, по состоянию на данный момент совершенно недоказуемо. А раз так — обвиняемый должен быть немедленно освобожден из-под стражи, а дело возвращено на доследование. Что и было сделано.

Впрочем, подобное решение вовсе не означает оправдательного приговора. Ильдар Ахметсафин, живущий в собственном доме в престижном районе Вены и имеющий еще один собственный дом неподалеку, вынужден был дать подписку о невыезде, обязательство сообщать о возможном изменении своего места жительства, а также отдать свой австрийский загранпаспорт. Тем не менее, по мнению его адвоката, подобное развитие событий — реальный шаг к полному оправданию его подзащитного, пусть даже и за недостатком улик.

Венский прокурор Ханс-Петер Кронаветтер, конечно же, немедленно заявил протест против освобождения обвиняемого, но он не возымел своего действия.

Предполагаемого казахского шпиона выпустили из камеры венской тюрьмы Йозефштадт, где он содержался в течение нескольких месяцев. В данный момент непонятно, будут ли вообще возобновлены слушания по его делу.

Но перед судом, предположительно, должен выступить некий свидетель, принимавший непосредственное участие в попытке похищения и теперь находящийся в распоряжении венской полиции. О его личности прессе ничего неизвестно: официальные казахские круги хранят по этому поводу глухое молчание, а Рахат Алиев говорит о том, что в руках венского правосудия находится некий агент КНБ.

Парадом командовал русский?

Что касается самого Альнура Мусаева, то он утверждает: а) по его мнению, похитители — это были люди Алиева; б) действовали они крайне непрофессионально. «Они не смогли оказать на меня психологического давления, — заявил Мусаев, — а в полицию я заявил лишь по совету своего адвоката». Мусаев подчеркивал, что он ни в коем случае не желал впутывать венские власти в свои проблемы, так как считает, что должен решать их сам.

Как заявила венская прокуратура, среди троих нападавших был примерно 50-летний русский, предположительно, хорошо знакомый австрийским правоохранительным органам. В данный момент он, предположительно, находится в Москве. Австрийские власти еще в августе прошлого года обратились к российским коллегам с официальным запросом о предоставлении возможности допросить этого человека, но запрос остался без ответа.

Вне зависимости от этого суд по делу о похищении Мусаева официально поручил австрийским силовым органам принять меры к доставке этого человека в Австрию для допроса — по мнению судей, он является ключевой фигурой всего дела, так как именно он командовал обоими молодыми нападавшими, а также общался по телефону с Ахметсафиным, который, предположительно, разговаривал с ним, как со своим непосредственным начальником.

Что касается еще одного негласного «фигуранта» этого дела, Рахата Алиева, то, по мнению некоторых австрийских журналистов, подобный исход «дела о похищении» наносит ему серьезный удар. Если обвинению не удастся доказать причастность к нему казахских спецслужб, то прокуратуре волей-неволей придется всерьез приняться за отработку варианта, выдвинутого Мусаевым.

Дом Мусиных может рухнуть


Автор: Кундыз КАСЕНОВА

Несколько лет назад актюбинка Светлана Мусина, как патронатная мать 20 детей, получила служебный дом. Широкий жест властей никого не оставил равнодушным, но, оказывается, рано пели дифирамбы чиновникам. Дом, как теперь выясняется, был возведен с явными нарушениями.
More...

Куда ушли деньги дольщиков?


Автор: Камиль АЯНОВ

Глава ТОО «Альянсстройинвест» Ринат Найманов арестован по обвинению в хищении денежных средств дольщиков жилого массива «Лесная Поляна». Нанесенный им ущерб предварительно оценивается в сумму свыше 3 миллиардов тенге.
More...
По данным самих собственников квартир, от действий руководителя фирмы-застройщика пострадало свыше 4 тысяч дольщиков.

Обо всем об этом сегодня на брифинге сообщил журналистам официальный представитель финполиции Мурат Жумабай. Правда, из его слов так и осталось непонятно, почему пострадавшими признаны только дольщики «Лесной поляны». Жалобы в финпол на застройщика писали и люди, вложившие средства в жилые комплексы «Инфинити», «Грация», и «Аси 32/23». Строительство этих объектов так же безнадежно затянулось. Ан, нет.

Вообще, следует отметить, что «Лесная поляна» — проект особый, и находится не в Астане, а в поселке Кощи. В свое время жилой массив планировался с целью создания в поселке фундамента для «города-спутника» (была у столичных властей такая идея в докризисные времена). Будет жилье, будут жильцы, оживет инфраструктура поселка, и начнет дальше развиваться....

Планам не суждено было сбыться. Возможно из-за кризиса, возможно по иной причине. Но факт остается фактом — самые везучие дольщики «Лесной Поляны», попавшие в очередь в числе первых, получили себе в собственность вместо оплаченного благоустроенного жилья плохо отремонтированные кирпичные коробки, требующие ремонта и не подключенные к водо-, газо-, электро- и канализационным коммуникациям. Хотя выкупали они жилье с чистовой отделкой! При этом каждого квартировладельца заставляли подписывать акт, что претензий к качеству работ они не имеют.

- Как там можно жить! — возмущалась дольщица Сымбат Шарипова. — Там нет элементарных условий! Все «удобства», простите, на улице!

Менее счастливым собственникам не досталось и этого. Строительство комплексов последних очередей не дошло даже до фундамента.

— Каждый месяц я плачу 32 тысячи! — едва не плакала на очередной встрече с руководителем фирмы-застройщика дольщица Айнагуль Кожахметова. — Я снимаю квартиру за 25 тысяч! Это не ваши проблемы, да? Теперь смотрите, у меня 20-й дом по «Лесной Поляне». Когда этот дом будет построен, вы мне скажите?

Застройщик утверждал, что из-за кризиса у него весьма быстро закончились вложенные деньги, теперь нужно подождать, когда поступят средства от инвесторов. Эта ситуация тянулась два года и примерно столько же, ни власти, ни правоохранительные органы, не смотря на массовые обращения в упор не замечали проблемы.

Объекты «Альянсстройинвеста» попали в «черный список» только в нынешнем году. О трудном строительстве даже упомянул на одном из заседаний премьер-министр. После этого встречи дольщиков с представителями застройщика и столичного акимата стали традиционными. И также традиционно безрезультативными.

Найманов щедро кормил народ обещаниями, не желающим ждать предлагал через суд расторгнуть договора, (впрочем, возврата вложенных средств это не гарантировало). Постепенно общение с дольщиками сузилось до встреч с 4—5 представителями инициативной группы. Остальных в офис просто не пускала охрана.

Последняя встреча закончилась вспышкой народного гнева, когда охранник сгоряча обозвал собравшихся «стадом». Народ двинулся пообщаться с застройщиком лично, однако оперативно появившиеся полицейские патрули сбили «революционный» накал. Людей уговорили разойтись миром, а дверь офиса тут же была закрыта на замок.

Следующей была встреча с заместителем акима Астаны Сергеем Хорошуном. Единственным ее результатом можно было назвать туманные обещания профинансировать достройку жилого массива за счет средств области. Также замакима попросил дольщиков дать застройщику тайм-аут и еще месяц никуда не жаловаться. Впрочем, те не послушались и снова массово обратились в финансовую полицию.

- 18 сентября нам сообщили, что Найманов арестован, — поделилась подробностями случившегося лидер инициативной группы Надежда Гриб. - Но мы побоялись, что его могут выпустить через 48 часов. Мы собрали группу, около сотни человек, и пошли сначала к следователю, потом в прокуратуру и суд. Судья Рамазанова санкционировала арест. Она пригласила нескольких потерпевших, мы написали заявления. Был у него свой адвокат, приходил туда еще один странный человек, который хотел поручиться за него. Мы свои показания давали, они — свои. Судья принял решение арестовать Найманова на два месяца.

Сейчас дольщики очень боятся, что застройщика отпустят, и он просто сбежит. Есть у них и свои предположения, куда «ушли» вложенные ими средства — на строительство жилого массива «Ясная поляна» в Омске.

Параллельно работники «Альянсстройинвеста» обрабатывают менее стойких участников долевого строительства. Они объясняют, что если Найманова посадят, то заканчивать строительство «Лесной Поляны» никто не будет: этот объект не нужен ни городу, ни области. Сейчас сотрудники готовят ходатайство об освобождении своего босса и просят обманутых дольщиков под ним расписаться. Начисто забыв, что совсем недавно называли их «стадом».

Кто делает гадости БТА Банку?


Автор: Полина ЛЕГИНА

Листовки странного содержания стали появляться на предприятиях Павлодара и Экибастуза. Их авторы явно настроены недоброжелательно по отношению к БТА и его дочерним предприятиям.
More...
Удивляет как содержание, так и оформление. Проявляя «глубокую осведомленность», информаторы прочат банку консервацию с последующей ликвидацией и даже называют точную дату — 27 ноября. Однако вывод из этого «информповода» делается в адрес клиентов не банка, а афилиированных с ним пенсионного фонда и страховой компании.

«Доброжелатели» рекомендуют горожанам перевести свои пенсионные накопления из НПФ «БТА Казахстан» и расторгнуть договоры с СК «БТА Страхование». Подпись под этим посланием не менее странная — «председатель Ассоциации независимых профсоюзов Казахстана М.А.Литвинов». Сверху почему-то логотипы медиахолдинга «Нур-медиа» и газеты «Литер».

К слову, на сайте газеты «Литер» мы такого сообщения не нашли, в связи с чем можно предположить, что издание к партизанской борьбе с БТА не причастно. Не удалось разыскать и г-на Литвинова, равно как и саму Ассоциацию независимых профсоюзов Казахстана. Зато на скандального содержания листовки отреагировало руководство Павлодарского представительства НПФ «БТА Казахстан». Оно выступило в местных СМИ с обращением, в котором опровергло заведомо ложную информацию о финансовых потерях вкладчиков.

- АО «НПФ «БТА Казахстан» является дочерней организацией АО «БТА Банк» и в соответствии с законом «Об акционерных обществах» и Гражданским кодексом РК самостоятельным юридическим лицом и не несет ответственности по обязательствам своих акционеров, — так прокомментировала в СМИ ситуацию с фондом директор его павлодарского филиала Фаина Деревягина.

По ее словам, НПФ не получал доход от прибыли АО «БТА Банк» в период его бурного финансового роста и не несет ответственности перед кредиторами банка по его долгам в настоящее время.

Так кто же стоит за загадочным г-ном Литвиновым, столь озабоченным сохранность пенсионных вкладов жителей Павлодарской области? По неофициальной версии, авторов листовок следует искать среди конкурирующих НПФ.



ОБСЕ необходима перезагрузка?


Автор: Молодежное правозащитное движение

«Неужели Казахстан хочет видеть себя страной третьего мира, в которой нельзя вести бизнес, нет правил, правового государства?» – задался вопросом директор стратегических программ Московской Хельсинкской группы Андрей Юров, комментируя суд над Евгением Жовтисом.

More...
Почетный президент Международного молодежного правозащитного движения (МПД), директор стратегических программ Московской Хельсинкской группы Андрей Юров дал оценку делу Евгения Жовтиса, ситуации в Казахстане и готовности страны стать председателем ОБСЕ:

- Есть несколько различных моментов в деле Евгения Жовтиса. С моей точки зрения, нарушения есть, и они достаточно серьезны, но при этом заявлять, что дело целиком фальсифицировано, было бы неверно.

Я бы, прежде всего, сосредоточился на следующих выводах. Первый: вне зависимости от того, является ли Евгений Жовтис виновным в этом трагическом событии, примечателен сам факт того, что в стране, которая хочет продемонстрировать себя демократической, цивилизованной, участвовать в переговорах с Советом Европы и быть председателем Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в 2010 году, выбранная форма наказания является слишком серьезной для человека абсолютно социально неопасного, не совершающего намеренных преступлений и не несущего угрозы социальной безопасности.

Вне зависимости от его вины, если в стране существует такой кодекс уголовных наказаний, такой свод уголовных правил, который по своим стандартам позволяет привлекать за такие трагические события к столь суровым формам наказания, уже говорит о том, что даже если вдруг суд (я подчеркиваю: даже если вдруг!) был бы абсолютно справедливым, то, значит, неверна сама правовая система. Не может такого быть, чтобы социально неопасный человек должен обязательно сидеть в тюрьме.

Иными словами, в цивилизованной стране должны быть доступны иные формы — примирение, штрафы и т.д. То есть необходимость изолировать человека и сажать в тюрьму (или в колонию) не должна быть единственным вариантом реагирования государства.

Второй момент, опять-таки касательно виновности-невиновности Евгения. По многим свидетельствам, он либо не виноват вовсе, либо его вина сильно преувеличена. Здесь уже процессуальный вопрос.

С моей точки зрения, на данный момент (без разбирательства в других инстанциях), суд недостаточно сбалансированно рассмотрел разные свидетельства, доказательства, представленные как защитой, так и обвинением. Мне кажется, что единственное, о чем я бы сделал вывод, это о некой диспропорции. Не будучи профессиональным юристом, который оценивает стандарты справедливого судебного разбирательства, даже уже по имеющимся данным я могу сделать вывод о том, что разбирательство не было сбалансированным.

Остается только надеяться, что суд высокой инстанции подойдет к этому делу более взвешенно. По крайней мере, тогда не будет оснований говорить о том, какие нарушения были допущены в разбирательстве с процессуальной точки зрения. Тогда можно будет говорить о том (каким бы ни был приговор), что, по крайней мере, сам суд был более или менее справедлив.

К сожалению, Казахстан не входит в Совет Европы, поэтому нельзя ссылаться на 6-ю статью Европейской конвенции о защите прав человека и фундаментальных свобод, но есть соответствующий Международный пакт о гражданских и политических правах, который, безусловно, имеет силу жесткого права по отношению к Казахстану. Более того, есть мягкое право, связанное со стандартами ОБСЕ, в которой, опять же, Казахстан собирается быть председателем.

Момент третий, который касается не только дела Евгения Жовтиса. Целый ряд событий, которые произошли в Казахстане за последние несколько месяцев, заставляет задуматься о том, готов ли Казахстан вообще к председательству в 2010 году в ОБСЕ. До этого казалось, что власти Казахстана вроде бы хотят продемонстрировать всему миру, что Казахстан — это страна-партнер, что он явно движется в сторону европейской демократии и верховенства права. Последние действия заставляют усомниться в этом намерении.

Возможно, это действительно не столько политика верховного руководства, сколько глупости или ошибки каких-то чиновников второго и третьего ранга (которые, например, недостаточно понимают значимость для Казахстана председательствования, не настолько понимают значимости единых стандартов хотя бы в рамках ОБСЕ). Возможно, дело в том, что самое верховное руководство Казахстана не всегда в курсе тех вещей, которые происходят в последние несколько месяцев. Возможно, просто до этого был сделан ряд шагов, которых, как кажется властям, достаточно.

Если происходящие события — это действительно результат самодеятельности неких низовых структур, то сейчас самое время одернуть этих низовых чиновников. Речь ведь идет о целом ряде законодательных инициатив и правоприменительной практики, связанной и со свободой слова в Интернете, и со свободой собраний, и со свободой ассоциаций, и с положением правозащитников — целом комплексе проблем, которые совершенно не соответствуют нашему представлению о том, что такое демократическая страна, с которой мировое сообщество может быть на равных.

И в этом смысле вряд ли Казахстан хочет видеть себя страной третьего мира, о которой все знают, что там нельзя вести бизнес, нет правил, нет правового государства и т.д. Казахстан вполне может быть интегрирован и в европейскую экономику, и в евроазиатскую экономику, и вот этот шанс председательства в ОБСЕ и шанс повышения стандартов, мне кажется, надо использовать всеми силами.

Момент четвертый. Мне представляется, что неправительственные организации Казахстана в предыдущие полтора года делали много очень полезного и правильного, и только на одно им, как мне кажется, не хватило сил или времени, и что наверняка надо сделать сейчас уже не только им, но и другим организациям, в том числе международным.

Как известно, существует коалиция «Казахстан-2010» из казахских НПО, которые пытаются как раз предложить Казахстану разумную, внятную и вполне сбалансированную повестку дня на период до и во время председательствования. И мне кажется, что необходимо создать еще одну коалицию, не покушаясь на уже существующую. Нужно создать международную коалицию «Казахстан-2010», потому что сами принципы ОБСЕ — это принципы, напрямую предусматривающие вмешательство во внутренние дела государств и содействие государствам-членам в выполнении Хельсинкского соглашения, в том числе третьей, очень важной для нас гуманитарной корзины, так называемых обязательств в сфере человеческого измерения.

Мне кажется, что должна быть создана коалиция «Казахстан-2010», которая как раз и вынесет вердикт о том, насколько Казахстан готов к этому председательству, а если даже не очень готов, насколько он готов меняться в ближайшие месяцы. И, соответственно, помочь Казахстану — оказывать мягкое давление, прежде всего силами национальных, иностранных и международных НПО, чтобы он был все-таки к этому готов. Ну или сам добровольно сказал: «Нет, мы пока не готовы», — и, например, уступил бы председательство Литве, которая будет следующей страной-председателем в ОБСЕ в 2011 году.

Момент пятый: по поводу ситуации с ОБСЕ в целом. Все происходящие сейчас в Казахстане события должны нас подтолкнуть к выводу о том, что ОБСЕ нуждается в усилении в целом, потому что это абсолютно уникальная площадка, которая объединяет помимо стран Европы, с одной стороны — Северную Америку, а с другой — Центральную Азию. Эта площадка уникальна еще и своими стандартами. Да, они не такие жесткие, как в Совете Европы, но часто и не меньшие, а иногда более высокие по отношению к правам человека и к человеческому измерению.

Исходя из этого, предлагаю два тезиса по поводу ОБСЕ. ОБСЕ вообще нуждается в усилении, как абсолютно уникальная организация, аналога которой нет во всем мире, и будет очень жалко, если она исчезнет.

Нуждается в усилении именно гуманитарная составляющая (третья корзина). Причем не только с той точки зрения, что права человека абсолютно приоритетны над безопасностью. Все человеческое измерение основано на простом утверждении, что демократия и права человека являются залогом безопасности, и никакой другой безопасности быть не может.

Все современные концепции безопасности говорят о том, что современная концепция прав человека, демократии и правового государства не может противоречить безопасности — наоборот, нет безопасности там, где эти концепции не соблюдаются. Вся остальная «безопасность», основанная на штыках и произволе, очень временная и очень опасная, я бы сказал, условная и ненастоящая.

Именно для укрепления настоящей безопасности ОБСЕ и нужна — не только государствам, но и народам. Сильна та международная организация, которую поддерживают не только сами правительства, как некий клуб, куда они периодически съезжаются, но и народы, которые знают, что она есть, и соглашаются с тем, чтобы их правительство там состояло, и настаивают на том, чтобы стандарты этой организации были реализованы. Именно поэтому так важна именно третья корзина: она касается повседневной жизни каждого из нас.

Это два основных тезиса по поводу ОБСЕ. Наряду с этим выскажу еще ряд мыслей. Сейчас было бы очень неплохо кроме международной коалиции «Казахстан-2010» созвать такую же международную коалицию «Литва-2011». Литва будет следующим председателем ОБСЕ. И, как известно, в ОБСЕ есть система трех государств-председателей (предыдущий председатель, нынешний и следующий). И в этом смысле Литва — как государство, которое, с одной стороны, постсоветское (и где по-прежнему есть масса проблем), а с другой — член Евросоюза — могла бы оказать очень благотворное влияние на Казахстан, как член тройки. Подобная коалиция могла бы обратить внимание и на саму Литву (возможно, и ей что-то нужно улучшить в ситуации с правами человека, с моментами, связанными с толерантностью, с правозащитным образованием или еще с чем-то).

И подобная коалиция позволила бы Литве сыграть более серьезную роль на международной арене. Это довольно важный факт для не очень большого государства, для которого это будет один из первых опытов управления крупными международными структурами (до этого был только опыт председательствования в Комитете министров Совета Европы). Это уникальный шанс действительно стать выдающимся игроком на международной арене. Но в этом случае Литве требуется помощь: помощь и других правительств, и международных межправительственных организаций, и гражданского общества (и литовского, и международного).

И именно здесь мне также хотелось бы отметить, что сейчас крайне необходима некая гражданская перезагрузка Хельсинкского движения, гражданская перезагрузка ОБСЕ. И это может касаться не только Международной Хельсинкской Федерации (объединения Хельсинкских групп по всему миру), которая была создана как очень важная инициатива, объединяющая большое количество организаций, занимающихся одним и тем же делом на всем пространстве ОБСЕ.

Видимо, нужно вести речь о большой сети гражданских организаций стран ОБСЕ, которые действительно могли бы сбалансированно действовать, помогать друг другу и вырабатывать общую повестку дня для властей. Возможно, вот эти две коалиции («Казахстан-2010» и «Литва-2011») могли бы стать прологом для создания постоянно действующего сообщества НПО государств — членов ОБСЕ. Если бы такая огромная международная коалиция возникла, возможно, именно это могло бы стать очень серьезной перезагрузкой ОБСЕ и хельсинкского процесса в целом. Тем более что 2010 год будет юбилейным годом — 35 лет Хельсинкским соглашениям, принятым 1 августа 1975 г.

В связи с этим можно было бы обратиться и к Литве, и к Казахстану, и к правительству Финляндии с предложением провести юбилейную конференцию, посвященную Хельсинкским соглашениям в городе, где они были подписаны — прежде всего, чтобы обновить сами слова «Хельсинкское движение». Обновить саму идею хельсинкского процесса и сделать это уже с более высоким привлечением НПО.

Мне кажется, что все эти действия связаны с делом Жовтиса напрямую, это все для того, чтобы дело Жовтиса и «дела Жовтисов» не повторялись не только в Казахстане, но и в других странах ОБСЕ.


На пути к годовому убытку


Автор: Александр ГАБРОВСКИЙ

Второй по величине активов российский банк – ВТБ – закрыл первую половину 2009 года с убытком в 31,5 млрд рублей. В опубликованной на днях отчетности банка говорится, что причина убыточности – традиционные отчисления в резервы под обесценивание кредитного портфеля.
More...
Не выйдет банк в плюс и по итогам нынешнего года.

Финансовые показатели ВТБ в первой половине 2009 года оказались значительно выше рыночных ожиданий. Опрошенные Reuters эксперты прогнозировали, что убыток банка за этот период составит 38 млрд, а во втором квартале он достигнет 17 млрд рублей (против фактических 11 млрд рублей). При этом доход от основной деятельности (сумма чистого процентного и чистого комиссионного доходов) вырос на 36,8% по сравнению с годом ранее. «Чистый процентный доход до создания резервов вырос на 37,8% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — с 51 млрд рублей до 70,3 млрд, — говорится в официальном сообщении ВТБ. — Чистый комиссионный доход увеличился на 29,3% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, составив 9,7 млрд рублей».

Причина убытков кроется в сохраняющемся напряжении на долговых рынках, вызванном финансовым кризисом. Так, годом ранее банк получил прибыль за полугодие в 16,3 млрд, за 2-й квартал — 13,4 млрд рублей. Теперь же в ВТБ (как и во всей банковской системе РФ) вынуждены резервировать значительную часть прибыли под обесценивание кредитного портфеля. Резервы под «плохие» долги на конец отчетного периода выросли до 6,9% (96,6 млрд) от портфеля кредитов по сравнению с 3,6% на конец 2008 года.

«На фоне сохраняющихся экономических трудностей ВТБ продолжает развивать свой бизнес, уделяя особое внимание контролю над расходами и управлению рисками, — цитирует пресс-релиз заявление президента банка Андрея Костина. — Во втором полугодии 2009 года мы рассчитываем увидеть признаки улучшения внешних условий, а также позитивный эффект от укрепления капитальной базы группы. Несмотря на сохраняющуюся неопределенность, мы считаем, что уже прошли нижнюю точку экономического цикла».

Впрочем, банк по-прежнему очень осторожен, отмечают участники рынка. «В отчетный период его активы почти не выросли, объем кредитного портфеля «прибавил в весе» всего 3%, — отмечают в ИК «Галлион Капитал». — ВТБ стал больше интересоваться инвестициями в ценные бумаги. Очевидно, что банк хочет переждать трудные времена без резких движений и наращивания кредитования, сосредоточившись на оптимизации своей внутренней структуры». Действительно, в отчетный период показатель соотношения расходов и доходов от основной деятельности снизился до 44,6% с 50,8% годом ранее. В основном это было достигнуто за счет увольнений — в январе-июне ВТБ сократил 1,5 тыс. человек (3,6% от общего числа).

Впрочем, оптимизация расходов пока не позволяет второму по величине активов российскому банку выйти в плюс по итогам 2009 года, уверены эксперты. Отметим, что их прогнозы возможных убытков различаются. Наиболее пессимистичны расчеты ИК «Тройка Диалог» и «Совлинка» — в компаниях ожидают убытков в ВТБ в размере 68,7 млрд и 60 млрд рублей соответственно. Более оптимистичны в «КИТ Финансе» (28 млрд рублей). «В нынешнем году банк столкнулся с подорожанием стоимости фондирования и необходимостью большого резервирования, — отмечает начальник аналитического отдела ИК «КИТ Финанс» Мария Кальварская. — Не исключаю, что второе полугодие будет прибыльным, поскольку стоимость фондирования стала меньше. Но прибыль второго полугодия вряд ли сможет перекрыть убыток первого».

Несмотря на то, что полугодовые результаты банка оказались лучше прогнозов, котировки акций банка на торгах ММВБ к 12.00 упали на 2,75%. Недовольство инвесторов ожидаемо: ВТБ славится своими низкими дивидендными выплатами, а получив убыток по итогам года, банк и вовсе их не выплатит в 2010 году.