Бодрость духа и готовность продолжать борьбу за демократию и право на справедливое правосудие в Казахстане продемонстрировал западным журналистам находящийся в заключении главный редактор газеты «Алма-Ата Инфо» Рамазан Есергепов.
Автор: Нина ОГНЯНОВА
Рамазан Есергепов ответил на вопросы координатора Европейской и Центрально-Азиатской программ Комитета защиты журналистов Нины Огняновой и агента организации «Репортеры без границ» по европейским и постсоветским странам Эльзы Видал.
Н.О.: Как ваше здоровье? Оказывают ли вам медицинскую помощь?
Р. Е.: Во-первых, хочу поблагодарить Комитет защиты журналистов и «Репортеров без границ» за поддержку, оказываемую мне на протяжении всего судебного преследования и тюремного заключения. Приезд Нины Огняновой из комитета и Эльзы Видал из «Репортеров без границ» в Казахстан с целью посетить меня в колонии — огромный моральный и эмоциональный стимул для дальнейшей борьбы за освобождение и реабилитацию. Власти Казахстана, запретив нашу встречу, еще более дискредитировали страну-председателя ОБСЕ в глазах мирового сообщества, особенно тех государств, представителями которых являются правозащитники.
Что касается здоровья, то я назло врагам и на радость близким стараюсь держать себя в форме. Теперь я точно знаю, что в экстремальных условиях важно мобилизовать весь организм на то, чтобы выжить. Сравнимые с пытками условия следственного изолятора, где меня продержали 11,5 месяцев, периодически подсаживая больных открытой формой туберкулеза, не оказывая медицинскую помощь даже при давлении 210/110, конечно, не могут не отразиться на здоровье, но морально я стал сильнее. Целый год мне не давали лекарства, даже скрыли, что я болен бронхитом. Об этом я узнал лишь через полгода. Думаю, заинтересованные в моей нейтрализации люди надеялись, что мое больное сердце не выдержит нагрузок, но оно не доставило им такой радости.
Здесь, в колонии, условия лучше, но в санчасти нет ни оборудования, ни специалистов, нет необходимых медикаментов. Недавно в колонию привозили аппаратуру для снятия ЭКГ (электрокардиограмма сердца), но меня, перенесшего 3 микроинфаркта, не пригласили для обследования. Лекарствами снабжает меня семья.
Н. О.: Каким образом мы, представители международного сообщества, можем поддержать вас из-за рубежа?
Р.Е.: Ваш приезд в казахстанскую колонию ко мне как журналисту, пострадавшему за профессиональную деятельность, уже реальная поддержка. Мне бы хотелось, чтобы вы внимательно прочитали статью, за которую меня посадили, письма, на которые необоснованно поставлен гриф «секретно», и убедились, что я на самом деле никаких государственных секретов не раскрывал, но я не мог пройти мимо злоупотреблений спецслужб, о которых свидетельствуют эти документы.
Судя по якобы «секретным письмам», начальник регионального ДКНБ просит руководителя КНБ (в то время — А. Шабдарбаев) проинформировать неких «заинтересованных лиц» (которые, возможно, известны президенту) о ходе уголовного преследования предпринимателя, точнее говоря, о рейдерском захвате его имущества. При этом также звучит недвусмысленная просьба повлиять на действия президента и Генпрокуратуры.
Уверен, что эти же «заинтересованные лица» при помощи спецслужб организовали два похищения меня, сфабриковали уголовное дело и «закрыли» судебный процесс, чтобы скрыть от общества все незаконные действия. Если позволяют полномочия и возможности комитета, вы могли бы обратиться к нашему президенту с вопросами:
1. Почему до сих пор не дана оценка действиям сотрудников КНБ, которые без предъявления документов захватывают человека из больницы и увозят в другой город? Или похищение человека стало нормой в правовом государстве, каковым представляют Казахстан?
2. Знает ли господин Назарбаев, кто эти «заинтересованные лица», которые, судя по внутриведомственным письмам КНБ, используя спецслужбы, вмешиваются в деятельность главы государства и нарушают право граждан Казахстана обращаться к президенту?
3. Почему компетентные органы не рассекречивают необоснованно засекреченные письма, в которых содержатся факты незаконных действий государственных органов, подчиненных лично президенту?
4. Как объяснить, что Есергепов прошел все судебные инстанции Казахстана, но ни одна из них «не заметила» грубейшие процессуальные нарушения и пренебрежение его конституционными правами, главное из которых — право на защиту?
Механизмов воздействия на государства, где нарушаются демократические принципы, много. Это не только мониторинг, доклады и заявления, но и более действенные шаги, к примеру, санкции в отношении отдельных политических деятелей, когда они становятся персонами нон грата в демократических государствах, мораторий на приобретение данными людьми недвижимости в этих странах и т.д. Вы все это знаете, но вопрос в том, пойдут ли ваши государства на такие действия. Между тем страна, которой доверили руководство европейской организацией по безопасности, сама становится источником опасности для демократических ценностей, годами накопленных цивилизованными государствами.
Я вижу реальную поддержку политических заключенных Казахстана — а это не только я, но и Евгений Жовтис, Арон Атабек, Мухтар Джакишев, заочно осужденный Акежан Кажегельдин и др. — в том, чтобы через глав 55 государств-участников ОБСЕ, через международные правозащитные организации потребовать от Казахстана четкого выполнения обязательств, принятых на себя перед председательством. Хватит рисовать красивые картинки жизни казахстанских граждан, а на деле все дальше уводить в дебри авторитарного государства, дискредитируя когда-то авторитетнейшую организацию!
Очень быстро понял подоплеку уголовного дела в отношении меня представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Миклош Харашти, который в обращении к власти Казахстана заявил о «недопустимости уголовного осуждения Рамазана Есергепова, так как, согласно демократическим стандартам свободы слова, уголовные санкции за нарушение секретности должны применяться только к чиновникам, которые по долгу службы должны охранять тайны». Он же призвал рассмотреть ситуацию с журналистом на парламентских слушаниях.
Н.О.: Какую информацию вы хотели бы нам поведать, чтобы мы предали ее огласке?
Р.Е.: Как насмешку над сутью Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе можно расценить все более циничные действия наших властей по отношению к правам и свободам казахстанцев именно в год председательства в этом сообществе демократических государств. О расправе над независимыми СМИ, усилении репрессий по отношению к политическим оппонентам власти говорят на всех семинарах и совещаниях ОБСЕ представители НПО и гражданского общества.
Я же хотел добавить, что в последнее время власти используют очень удобную для себя форму расправы над инакомыслящими — это закрытые судебные процессы, которые позволяют творить любые беззакония и скрывать их от общества. Я прошел все казахстанские судебные инстанции, вплоть до Верховного суда РК, и все они постарались не заметить прикрытый секретностью правовой беспредел в моем деле.
Оглашение приговора первой инстанции и постановлений последующих инстанций прошло без моих защитников, так как им было отказано в участии в судебном процессе. При этом сам я присутствовал только в суде первой инстанции, остальные прошли даже без моего участия.
О справедливости и независимости нашей судебной системы можно судить по тому факту, что даже Верховный суд не указал на существенное нарушение законности, которое должно привести к отмене приговора, — это нарушение моего конституционного права на защиту. К участию в судебном процессе не были допущены заявленные мною защитники, среди них председатель коллегии по уголовным делам Верховного суда в отставке У.Ихсанов, под предлогом отсутствия у них допуска к государственным секретам, который оформляют в КНБ. При этом один из отказов гласит: «В целях предотвращения дальнейшего разглашения государственных секретов отказать». И это по отношению к судье Верховного суда!
Надо сказать, что допуск к госсекретам, который требуют от адвокатов, это еще одна уловка казахстанских властей для полного «закрытия» неправосудного процесса. Не допустить к защите политических узников принципиальных адвокатов, которые не будут молчать о беззаконии, навязать своего, подконтрольного адвоката — эти действия спецслужб испытали на себе и я, и Джакишев, и его охранник Кыстаубаев.
На заседания суда не были допущены и специально приехавшие из Алматы свидетели, заявленные мною. Кроме того, у меня не было возможности квалифицированно и в полной мере подготовить апелляционную и надзорную жалобы, так как мне не были вручены копии обвинительного заключения, приговора, постановлений последующих судебных инстанций.
Отдельно хотелось бы сказать о том, что преследование политических оппонентов, как правило, сопровождается вбросом в общество информации клеветнического характера. Этим не гнушаются не только безымянные интернетовские комментаторы и блогеры, но и чиновники различного уровня: представитель Казахстана в ОБСЕ Кайрат Абдрахманов, советник президента Ермухамет Ертысбаев, экс-глава КНБ Амангельды Шабдарбаев, пресс-секретарь руководителя КНБ Бекназаров и др.
Все эти факты говорят о том, что если «сверху» получен приказ «Посадить!», то он будет исполнен без оглядки на законы, бесцеремонно и бессовестно, всеми силами судебной системы. Верховный суд, отказывая мне в надзорном производстве, соглашается со всеми противоправными действиями в отношении меня, со всеми процессуальными нарушениями. Но еще позорнее, что он признает законными методы работы спецслужб в отношении судей, за которыми сотрудники КНБ устраивают слежку, действиями которых пытаются руководить. Разве можно ждать справедливости от такого суда?!
Н.О.: Как к вам относятся сотрудники колонии и другие заключенные?
Р.Е.: Сотрудники колонии относятся ко мне достаточно доброжелательно. Это не они ставят препоны правозащитникам из Франции и США и пытаются сократить нам время свидания. Всем заправляют спецслужбы в тесном сотрудничестве с «заинтересованными лицами» из окружения президента. Меня хотят изолировать от международных представителей, чтобы они бросили свои попытки защищать казахстанского журналиста.
В колонии я активно занимаюсь правозащитной деятельностью: помогаю заключенным отстаивать свои права в суде, разъясняю законы — как наши, так и международные. Поэтому заключенные относятся ко мне уважительно.
Из моей невольной правозащитной практики я могу констатировать, что очень много людей осуждено по сфабрикованным делам, особенно за хранение наркотиков. У меня создалось впечатление, что у полиции существует план на наркоманов, и они подбрасывают зелье молодым ребятам, ломая их судьбы и жизнь. Пользуясь юридической безграмотностью, беззащитностью этих, по сути, детей, в судах нарушают их конституционные права. Очень много осужденных, у которых впоследствии отнимают бизнес, имущество, которое, скорее всего, и послужило поводом, чтобы отправить человека за решетку.
Несмотря на огромные препоны, я оказал помощь уже более чем 100 коллегам по несчастью, составляя апелляционные и надзорные жалобы, добиваясь для них условно-досрочного освобождения, перевода в колонии-поселения и других изменений, которые для меня самого поставлены под запрет всесильными спецслужбами.
К сожалению, слова о гуманизации уголовно-исполнительной системы на деле остаются пустым звуком. Недавно генпрокурор Кайрат Мами заявлял, что если подошел срок условно-досрочного освобождения, надо отпускать, если пришло время на колонию-поселение, надо отправлять. Но это так далеко от реальности! Когда пришло время для моего УДО, комиссия колонии отказала под предлогом «мало изучен», хотя, согласно нормативному постановлению Верховного суда от 25 декабря 2007 года «Об условно-досрочном освобождении от наказания и замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания», это не является основанием для непредоставления УДО. И вообще, вопрос условно-досрочного освобождения решает только суд.
Я посоветовал прокурору области посмотреть статью 169, пункт 9 Уголовно-исполнительного кодекса, где об этом ясно сказано. Не направляя материалы дела в суд даже в случае отказа, прокуратура и административная комиссия нарушают права всех осужденных в Казахстане.
В реальности я понимаю, что под любым предлогом мне откажут в УДО. Как поведали мне сотрудники УИС, уповать мне следует только на амнистию или же сидеть «до звонка». Но все же я надеюсь на поддержку международных организаций, глав государств-членов ОБСЕ, которые подвигнут Казахстан к законному рассмотрению сфабрикованных политических дел, и не только в отношении меня.
Н.О.: Не жалеете ли о том, что опубликовали статью, за которую несете такое жестокое наказание?
Р.Е.: Когда жизнь ставит мужчину перед выбором, сделать шаг или отступить, промолчать, он должен быть способен на поступок. Я думаю, такой осознанный шаг сделали в свое время А.Сарсенбаев, З.Нуркадилов, А.Кажегельдин, А.Атабек, в 2001 году — Г.Жакиянов, М.Аблязов, сейчас — Е.Жовтис. Я тоже пройду выпавшие на мою долю испытания, но хочу сказать, что испытание проходит и страна, в которой стало возможным неправосудно осудить и упрятать за решетку правозащитника и журналиста.
Э.В.: Считаете ли вы, что приговор в отношении вас политически мотивирован?
Р.Е.: Да, я считаю, что меня упрятали за решетку за мои политические взгляды. Я наказан за публикацию, раскрывающую злоупотребления КНБ, которые руководители этого ведомства незаконно засекретили. Думаю, что меня изолировали не только за эту статью. Несмотря на то, что я не являюсь членом ни одной партии, не состою ни в каких политических движениях, я уже много лет выражаю свою независимую позицию в газетах, которые сам же и создал. Сначала в «Начнем с понедельника», потом в «Алма-Ата ИНФО». Данный приговор считаю и определенной местью власти за то, что в 2007 году я выиграл судебный иск против представителей высшей власти за необоснованное судебное преследование меня.
Э.В.: Были ли доказательства публикации и принял ли их суд?
Р.Е.: Меня осудили за публикацию ведомственных писем КНБ, на которых необоснованно стоял гриф «секретно». В суде я пояснил, что как журналист имею право публиковать информацию, имеющую общественно важное значение. Тем более что в письмах содержались факты незаконных действий спецслужб, которые по Закону о госсекретах не подлежат засекречиванию.
На суде также выступил директор Международного бюро по правам человека и соблюдению законности Евгений Жовтис. Он предоставил суду правовую экспертизу, которая содержала вывод: в данных документах нет госсекретов. Такой же вывод содержался и в филологической экспертизе доцента Р.Карымсаковой. Однако суд приобщил экспертизы к материалам дела, но во внимание не принял.
Э.В.: О чем свидетельствует ваше положение, что касается свободы слова?
Р.Е.: Я сразу сказал: «Судят не меня, судят свободу слова в Казахстане». В авторитарном, неправовом государстве не может быть свободы слова. Судебная система окончательно утратила свою независимость и находится на службе у власти для удушения независимых изданий, расправы над инакомыслящими.
Э.В.: По вашему мнению, вы виноваты в чем-то?
Р.Е.: Нет, я не считаю себя в чем-либо виновным. Я лишь выполнил свой гражданский и журналистский долг. Не должен журналист сидеть за то, что вскрыл схему рейдерского захвата чужого бизнеса с участием государственных органов и должностных лиц. К утрате государственных секретов я не имею никакого отношения, так как в системе КНБ не служил, доступа к госсекретам не имел. По Закону «О государственных секретах» ответственность за защиту и охрану госсекретов несут руководители этого ведомства.
Э.В.: Какие у вас планы после освобождения?
Р.Е.: После освобождения я еще два года не имею права заниматься журналистикой. Но защищать конституционные права граждан, чем я и занимался в газете, можно и другими способами. К примеру, я могу стать правозащитником. Тем более что опыт я уже здесь накапливаю, помогая заключенным отстаивать их права.
P.S Как сообщила жена Рамазана Есергепова Раушан, на следующий день после посещения колонии правозащитниками Рамазан по таксофону (это разрешается) сообщил, что администрация колонии после звонка из Астаны посоветовала ему написать заявление на перевод в колонию общего режима в Алматинской области.
"С чего бы вдруг такая доброта? — удивляется Раушан Есергепова. — Ведь накануне он получил ответ из КУИСа, что в связи с отсутствием мест ему отказано в переводе. Все объясняется просто. Как только Рамазан поступит в другую колонию, на условно-досрочное освобождение он может рассчитывать только по истечении полугода. А так уже в июле наступает срок повторной подачи на УДО. Ситуация в целом изменилась: «смотрящего» в этот же день отправили в другую колонию, без видимой причины двоих отправили в штрафной изолятор. Из комнаты для молитв забрали телевизор, по которому раньше верующие смотрели фильмы религиозного содержания. Видимо, кому-то не понравилось, что Рамазан подчеркнул доброжелательное к нему отношение со стороны заключенных, и последовало наказание", — резюмировала супруга главного редактора "Алма-Ата Инфо" Раушан Есергепова.
Н.О.: Как ваше здоровье? Оказывают ли вам медицинскую помощь?
Р. Е.: Во-первых, хочу поблагодарить Комитет защиты журналистов и «Репортеров без границ» за поддержку, оказываемую мне на протяжении всего судебного преследования и тюремного заключения. Приезд Нины Огняновой из комитета и Эльзы Видал из «Репортеров без границ» в Казахстан с целью посетить меня в колонии — огромный моральный и эмоциональный стимул для дальнейшей борьбы за освобождение и реабилитацию. Власти Казахстана, запретив нашу встречу, еще более дискредитировали страну-председателя ОБСЕ в глазах мирового сообщества, особенно тех государств, представителями которых являются правозащитники.
Что касается здоровья, то я назло врагам и на радость близким стараюсь держать себя в форме. Теперь я точно знаю, что в экстремальных условиях важно мобилизовать весь организм на то, чтобы выжить. Сравнимые с пытками условия следственного изолятора, где меня продержали 11,5 месяцев, периодически подсаживая больных открытой формой туберкулеза, не оказывая медицинскую помощь даже при давлении 210/110, конечно, не могут не отразиться на здоровье, но морально я стал сильнее. Целый год мне не давали лекарства, даже скрыли, что я болен бронхитом. Об этом я узнал лишь через полгода. Думаю, заинтересованные в моей нейтрализации люди надеялись, что мое больное сердце не выдержит нагрузок, но оно не доставило им такой радости.
Здесь, в колонии, условия лучше, но в санчасти нет ни оборудования, ни специалистов, нет необходимых медикаментов. Недавно в колонию привозили аппаратуру для снятия ЭКГ (электрокардиограмма сердца), но меня, перенесшего 3 микроинфаркта, не пригласили для обследования. Лекарствами снабжает меня семья.
Н. О.: Каким образом мы, представители международного сообщества, можем поддержать вас из-за рубежа?
Р.Е.: Ваш приезд в казахстанскую колонию ко мне как журналисту, пострадавшему за профессиональную деятельность, уже реальная поддержка. Мне бы хотелось, чтобы вы внимательно прочитали статью, за которую меня посадили, письма, на которые необоснованно поставлен гриф «секретно», и убедились, что я на самом деле никаких государственных секретов не раскрывал, но я не мог пройти мимо злоупотреблений спецслужб, о которых свидетельствуют эти документы.
Судя по якобы «секретным письмам», начальник регионального ДКНБ просит руководителя КНБ (в то время — А. Шабдарбаев) проинформировать неких «заинтересованных лиц» (которые, возможно, известны президенту) о ходе уголовного преследования предпринимателя, точнее говоря, о рейдерском захвате его имущества. При этом также звучит недвусмысленная просьба повлиять на действия президента и Генпрокуратуры.
Уверен, что эти же «заинтересованные лица» при помощи спецслужб организовали два похищения меня, сфабриковали уголовное дело и «закрыли» судебный процесс, чтобы скрыть от общества все незаконные действия. Если позволяют полномочия и возможности комитета, вы могли бы обратиться к нашему президенту с вопросами:
1. Почему до сих пор не дана оценка действиям сотрудников КНБ, которые без предъявления документов захватывают человека из больницы и увозят в другой город? Или похищение человека стало нормой в правовом государстве, каковым представляют Казахстан?
2. Знает ли господин Назарбаев, кто эти «заинтересованные лица», которые, судя по внутриведомственным письмам КНБ, используя спецслужбы, вмешиваются в деятельность главы государства и нарушают право граждан Казахстана обращаться к президенту?
3. Почему компетентные органы не рассекречивают необоснованно засекреченные письма, в которых содержатся факты незаконных действий государственных органов, подчиненных лично президенту?
4. Как объяснить, что Есергепов прошел все судебные инстанции Казахстана, но ни одна из них «не заметила» грубейшие процессуальные нарушения и пренебрежение его конституционными правами, главное из которых — право на защиту?
Механизмов воздействия на государства, где нарушаются демократические принципы, много. Это не только мониторинг, доклады и заявления, но и более действенные шаги, к примеру, санкции в отношении отдельных политических деятелей, когда они становятся персонами нон грата в демократических государствах, мораторий на приобретение данными людьми недвижимости в этих странах и т.д. Вы все это знаете, но вопрос в том, пойдут ли ваши государства на такие действия. Между тем страна, которой доверили руководство европейской организацией по безопасности, сама становится источником опасности для демократических ценностей, годами накопленных цивилизованными государствами.
Я вижу реальную поддержку политических заключенных Казахстана — а это не только я, но и Евгений Жовтис, Арон Атабек, Мухтар Джакишев, заочно осужденный Акежан Кажегельдин и др. — в том, чтобы через глав 55 государств-участников ОБСЕ, через международные правозащитные организации потребовать от Казахстана четкого выполнения обязательств, принятых на себя перед председательством. Хватит рисовать красивые картинки жизни казахстанских граждан, а на деле все дальше уводить в дебри авторитарного государства, дискредитируя когда-то авторитетнейшую организацию!
Очень быстро понял подоплеку уголовного дела в отношении меня представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Миклош Харашти, который в обращении к власти Казахстана заявил о «недопустимости уголовного осуждения Рамазана Есергепова, так как, согласно демократическим стандартам свободы слова, уголовные санкции за нарушение секретности должны применяться только к чиновникам, которые по долгу службы должны охранять тайны». Он же призвал рассмотреть ситуацию с журналистом на парламентских слушаниях.
Н.О.: Какую информацию вы хотели бы нам поведать, чтобы мы предали ее огласке?
Р.Е.: Как насмешку над сутью Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе можно расценить все более циничные действия наших властей по отношению к правам и свободам казахстанцев именно в год председательства в этом сообществе демократических государств. О расправе над независимыми СМИ, усилении репрессий по отношению к политическим оппонентам власти говорят на всех семинарах и совещаниях ОБСЕ представители НПО и гражданского общества.
Я же хотел добавить, что в последнее время власти используют очень удобную для себя форму расправы над инакомыслящими — это закрытые судебные процессы, которые позволяют творить любые беззакония и скрывать их от общества. Я прошел все казахстанские судебные инстанции, вплоть до Верховного суда РК, и все они постарались не заметить прикрытый секретностью правовой беспредел в моем деле.
Оглашение приговора первой инстанции и постановлений последующих инстанций прошло без моих защитников, так как им было отказано в участии в судебном процессе. При этом сам я присутствовал только в суде первой инстанции, остальные прошли даже без моего участия.
О справедливости и независимости нашей судебной системы можно судить по тому факту, что даже Верховный суд не указал на существенное нарушение законности, которое должно привести к отмене приговора, — это нарушение моего конституционного права на защиту. К участию в судебном процессе не были допущены заявленные мною защитники, среди них председатель коллегии по уголовным делам Верховного суда в отставке У.Ихсанов, под предлогом отсутствия у них допуска к государственным секретам, который оформляют в КНБ. При этом один из отказов гласит: «В целях предотвращения дальнейшего разглашения государственных секретов отказать». И это по отношению к судье Верховного суда!
Надо сказать, что допуск к госсекретам, который требуют от адвокатов, это еще одна уловка казахстанских властей для полного «закрытия» неправосудного процесса. Не допустить к защите политических узников принципиальных адвокатов, которые не будут молчать о беззаконии, навязать своего, подконтрольного адвоката — эти действия спецслужб испытали на себе и я, и Джакишев, и его охранник Кыстаубаев.
На заседания суда не были допущены и специально приехавшие из Алматы свидетели, заявленные мною. Кроме того, у меня не было возможности квалифицированно и в полной мере подготовить апелляционную и надзорную жалобы, так как мне не были вручены копии обвинительного заключения, приговора, постановлений последующих судебных инстанций.
Отдельно хотелось бы сказать о том, что преследование политических оппонентов, как правило, сопровождается вбросом в общество информации клеветнического характера. Этим не гнушаются не только безымянные интернетовские комментаторы и блогеры, но и чиновники различного уровня: представитель Казахстана в ОБСЕ Кайрат Абдрахманов, советник президента Ермухамет Ертысбаев, экс-глава КНБ Амангельды Шабдарбаев, пресс-секретарь руководителя КНБ Бекназаров и др.
Все эти факты говорят о том, что если «сверху» получен приказ «Посадить!», то он будет исполнен без оглядки на законы, бесцеремонно и бессовестно, всеми силами судебной системы. Верховный суд, отказывая мне в надзорном производстве, соглашается со всеми противоправными действиями в отношении меня, со всеми процессуальными нарушениями. Но еще позорнее, что он признает законными методы работы спецслужб в отношении судей, за которыми сотрудники КНБ устраивают слежку, действиями которых пытаются руководить. Разве можно ждать справедливости от такого суда?!
Н.О.: Как к вам относятся сотрудники колонии и другие заключенные?
Р.Е.: Сотрудники колонии относятся ко мне достаточно доброжелательно. Это не они ставят препоны правозащитникам из Франции и США и пытаются сократить нам время свидания. Всем заправляют спецслужбы в тесном сотрудничестве с «заинтересованными лицами» из окружения президента. Меня хотят изолировать от международных представителей, чтобы они бросили свои попытки защищать казахстанского журналиста.
В колонии я активно занимаюсь правозащитной деятельностью: помогаю заключенным отстаивать свои права в суде, разъясняю законы — как наши, так и международные. Поэтому заключенные относятся ко мне уважительно.
Из моей невольной правозащитной практики я могу констатировать, что очень много людей осуждено по сфабрикованным делам, особенно за хранение наркотиков. У меня создалось впечатление, что у полиции существует план на наркоманов, и они подбрасывают зелье молодым ребятам, ломая их судьбы и жизнь. Пользуясь юридической безграмотностью, беззащитностью этих, по сути, детей, в судах нарушают их конституционные права. Очень много осужденных, у которых впоследствии отнимают бизнес, имущество, которое, скорее всего, и послужило поводом, чтобы отправить человека за решетку.
Несмотря на огромные препоны, я оказал помощь уже более чем 100 коллегам по несчастью, составляя апелляционные и надзорные жалобы, добиваясь для них условно-досрочного освобождения, перевода в колонии-поселения и других изменений, которые для меня самого поставлены под запрет всесильными спецслужбами.
К сожалению, слова о гуманизации уголовно-исполнительной системы на деле остаются пустым звуком. Недавно генпрокурор Кайрат Мами заявлял, что если подошел срок условно-досрочного освобождения, надо отпускать, если пришло время на колонию-поселение, надо отправлять. Но это так далеко от реальности! Когда пришло время для моего УДО, комиссия колонии отказала под предлогом «мало изучен», хотя, согласно нормативному постановлению Верховного суда от 25 декабря 2007 года «Об условно-досрочном освобождении от наказания и замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания», это не является основанием для непредоставления УДО. И вообще, вопрос условно-досрочного освобождения решает только суд.
Я посоветовал прокурору области посмотреть статью 169, пункт 9 Уголовно-исполнительного кодекса, где об этом ясно сказано. Не направляя материалы дела в суд даже в случае отказа, прокуратура и административная комиссия нарушают права всех осужденных в Казахстане.
В реальности я понимаю, что под любым предлогом мне откажут в УДО. Как поведали мне сотрудники УИС, уповать мне следует только на амнистию или же сидеть «до звонка». Но все же я надеюсь на поддержку международных организаций, глав государств-членов ОБСЕ, которые подвигнут Казахстан к законному рассмотрению сфабрикованных политических дел, и не только в отношении меня.
Н.О.: Не жалеете ли о том, что опубликовали статью, за которую несете такое жестокое наказание?
Р.Е.: Когда жизнь ставит мужчину перед выбором, сделать шаг или отступить, промолчать, он должен быть способен на поступок. Я думаю, такой осознанный шаг сделали в свое время А.Сарсенбаев, З.Нуркадилов, А.Кажегельдин, А.Атабек, в 2001 году — Г.Жакиянов, М.Аблязов, сейчас — Е.Жовтис. Я тоже пройду выпавшие на мою долю испытания, но хочу сказать, что испытание проходит и страна, в которой стало возможным неправосудно осудить и упрятать за решетку правозащитника и журналиста.
Э.В.: Считаете ли вы, что приговор в отношении вас политически мотивирован?
Р.Е.: Да, я считаю, что меня упрятали за решетку за мои политические взгляды. Я наказан за публикацию, раскрывающую злоупотребления КНБ, которые руководители этого ведомства незаконно засекретили. Думаю, что меня изолировали не только за эту статью. Несмотря на то, что я не являюсь членом ни одной партии, не состою ни в каких политических движениях, я уже много лет выражаю свою независимую позицию в газетах, которые сам же и создал. Сначала в «Начнем с понедельника», потом в «Алма-Ата ИНФО». Данный приговор считаю и определенной местью власти за то, что в 2007 году я выиграл судебный иск против представителей высшей власти за необоснованное судебное преследование меня.
Э.В.: Были ли доказательства публикации и принял ли их суд?
Р.Е.: Меня осудили за публикацию ведомственных писем КНБ, на которых необоснованно стоял гриф «секретно». В суде я пояснил, что как журналист имею право публиковать информацию, имеющую общественно важное значение. Тем более что в письмах содержались факты незаконных действий спецслужб, которые по Закону о госсекретах не подлежат засекречиванию.
На суде также выступил директор Международного бюро по правам человека и соблюдению законности Евгений Жовтис. Он предоставил суду правовую экспертизу, которая содержала вывод: в данных документах нет госсекретов. Такой же вывод содержался и в филологической экспертизе доцента Р.Карымсаковой. Однако суд приобщил экспертизы к материалам дела, но во внимание не принял.
Э.В.: О чем свидетельствует ваше положение, что касается свободы слова?
Р.Е.: Я сразу сказал: «Судят не меня, судят свободу слова в Казахстане». В авторитарном, неправовом государстве не может быть свободы слова. Судебная система окончательно утратила свою независимость и находится на службе у власти для удушения независимых изданий, расправы над инакомыслящими.
Э.В.: По вашему мнению, вы виноваты в чем-то?
Р.Е.: Нет, я не считаю себя в чем-либо виновным. Я лишь выполнил свой гражданский и журналистский долг. Не должен журналист сидеть за то, что вскрыл схему рейдерского захвата чужого бизнеса с участием государственных органов и должностных лиц. К утрате государственных секретов я не имею никакого отношения, так как в системе КНБ не служил, доступа к госсекретам не имел. По Закону «О государственных секретах» ответственность за защиту и охрану госсекретов несут руководители этого ведомства.
Э.В.: Какие у вас планы после освобождения?
Р.Е.: После освобождения я еще два года не имею права заниматься журналистикой. Но защищать конституционные права граждан, чем я и занимался в газете, можно и другими способами. К примеру, я могу стать правозащитником. Тем более что опыт я уже здесь накапливаю, помогая заключенным отстаивать их права.
P.S Как сообщила жена Рамазана Есергепова Раушан, на следующий день после посещения колонии правозащитниками Рамазан по таксофону (это разрешается) сообщил, что администрация колонии после звонка из Астаны посоветовала ему написать заявление на перевод в колонию общего режима в Алматинской области.
"С чего бы вдруг такая доброта? — удивляется Раушан Есергепова. — Ведь накануне он получил ответ из КУИСа, что в связи с отсутствием мест ему отказано в переводе. Все объясняется просто. Как только Рамазан поступит в другую колонию, на условно-досрочное освобождение он может рассчитывать только по истечении полугода. А так уже в июле наступает срок повторной подачи на УДО. Ситуация в целом изменилась: «смотрящего» в этот же день отправили в другую колонию, без видимой причины двоих отправили в штрафной изолятор. Из комнаты для молитв забрали телевизор, по которому раньше верующие смотрели фильмы религиозного содержания. Видимо, кому-то не понравилось, что Рамазан подчеркнул доброжелательное к нему отношение со стороны заключенных, и последовало наказание", — резюмировала супруга главного редактора "Алма-Ата Инфо" Раушан Есергепова.
0 коммент.:
Отправить комментарий