Опасная тенденция

6 декабря на сайте zakon.kz появилось интервью генерального прокурора Казахстана г-на Мами, в котором он помимо прочего поделился своим мнением по поводу осуждения Евгения Жовтиса. 

 

Автор: Сергей ДУВАНОВ

 

Журналист поинтересовался, почему водителя павлодарского акима, который стал причиной смерти пешехода, отпустили восвояси, а правозащитнику точно в такой же ситуации дали четыре года.

Вопрос очень интересный еще и тем, что Жовтис ехал там, где положено, был трезв, скорости не превысил, с места происшествия не скрылся. Водитель же акима, напротив, совершил наезд на пешеходном переходе, был пьян, ехал с превышением скорости, скрылся с места происшествия. Но первый сидит, а второй — на свободе. Так вот, г-н Мами очень доходчиво объяснил, почему так случилось.
Сложно предположить, что г-н Мами не знал деталей скандального процесса над правозащитником Евгением Жовтисом. Конечно же, знал и был в курсе всех деталей. Еще сложнее предположить, что, давая интервью средству массовой информации, генеральный прокурор мог быть не в здравом уме и не в трезвой памяти. Судя по остальным ответам на вопросы журналиста, с головой было все в порядке. То есть вполне адекватный прокурор публично заявляет, что Жовтис осужден потому, что не достиг примирения с пострадавшей стороной и не признал себя виновным.
Это притом, что в процессе фигурировали аж два заявления потерпевшей стороны, в которых говорится о достигнутом примирении. Видимо, понимая нелепость отрицания факта примирения, прокурор ничтоже сумняшеся заявляет, что, мол, для полного примирения недостаточно согласия только матери погибшего, нужно еще согласие и сестры, а она, дескать, против. И при этом ни слова о том, что сестра пострадавшего по материалам дела потерпевшей не является.
А как же закон? Ведь по закону заключать примирение могут только лица, признанные потерпевшими. Сестра погибшего была всего лишь представителем потерпевшей на суде, так как сама мать в связи с плохим самочувствием не могла там присутствовать. Неужели г-н Мами не знает этого? Конечно, знает! Как опытный юрист мог перепутать «потерпевшую» с «представителем» потерпевшей? Это два совершенно разных статуса в суде.
В соответствии с законом, соблюдением которого призван заниматься г-н Мами, только лицо, признанное потерпевшей стороной, обладает правом заключать примирение. И больше НИКТО!!! При чем здесь несогласие других родственников погибшего, если в материалах дела есть письменное согласие потерпевшей стороны на это примирение? Ау, прокуратура, причем здесь сестра погибшего, которую попросили заменить на момент болезни потерпевшую в суде? Задача представителя выполнять волю потерпевшей, а воля потерпевшей — примирение. Что здесь еще не понятного?
Кстати, даже если на мгновение допустить, что г-н Мами прав и суд обязан был прислушаться не только к мнению потерпевшей, но и к мнению ее представителя, то есть оказался перед дилеммой выбора, то и в этом случае, следуя букве закона (ст. 19 УПК), суд обязан был решать это сомнение в пользу обвиняемого. Как ни крути, все равно примирение выходит.
Однако генеральный прокурор, несмотря на эти очевидные вещи, упорно считает, что мнение сестры тоже необходимо учитывать при достижении примирения и не просто учитывать, а рассматривать его как определяющее в деле достижения примирения. С чего бы это? Он же прекрасно понимает, что это нарушение закона, но идет на это. Ответ на поверхности — потому что ТАК НАДО. Потому что вопрос ПОЛИТИЧЕСКИЙ. А там, где политика пересекается с законностью, здравый смысл отдыхает. Это уже аксиома нашего правосудия.
Но это еще не все. Видимо, желая усилить впечатление о законности наказания Жовтиса, г-н Мами заявляет, что оправдание человека предполагает признания им своей вины. Прямо так и сказал, что как же Жовтиса можно было оправдать, если он не признал своей вины? Спрашивается, откуда он это взял? Для непосвященных поясним, что в казахстанском законодательстве нет такой нормы. Вообще!
Во времена сталинских репрессий была такая норма от прокурора Вышинского — «признание — царица доказательства». И мы все прекрасно знаем, как эти признания выбивали. Тогда не признающих свою вину не было. Признавали все, «раскалывались» самые стойкие — это соответствующие органы делали мастерски.
Времена изменились, изменилось и законодательство, теперь в нем нет этой нормы, от которой веет могильным холодом сталинских репрессий. Но в законах нет, а в людях осталось. Так и прет идеологическое наследие от товарища Вышинского в высказываниях отдельных представителей правосудия.
И ведь что интересно, они действительно искренне верят, что признание вины при оправдании обязательно. Так и говорят: ну и что, что нет этого в законе, мол, сама логика подсказывает, что без признания не может быть оправдания. То есть для них признание вины это как элемент покаяния. Покаялся человек — значит, осознал, а осознал — значит, можно и оправдать. Дескать, как можно оправдать того, кто уперся как бык и считает себя невиновным. Мол, все кругом дураки, а он один такой умный.
Эту логику оправдания я вынес из споров с теми, кто и по сей день мыслит категориями вчерашнего дня. Среди наших юристов их пруд пруди. Хотя, положа руку на сердце, мы все прекрасно понимаем, для чего суду так было нужно признание вины от Жовтиса. Чтобы использовать его для оправдания его осуждения. Дескать, о чем разговор, какая политика, если он сам признал себя виновным. А виновный должен сидеть. Прав правозащитник, отказавшийся играть по правилам 37 года, — невиновный должен до конца доказывать свою невиновность.
Ладно, на уровне отдельных рецидивов такого мышления это еще понять можно — сила традиции, советская школа, привычка. Но когда Генеральный прокурор, призванный блюсти законность, публично начинает пропагандировать принципы Вышинского, — это уже ни в какие ворота не лезет. Это называется приплыли — туда, откуда отчалили в 1985 году. Туда, откуда начиналась наша независимость. Независимость в первую очередь идеологическая — от сталинского краткого курса истории ВКП(б), от принципов Вышинского, от Морального кодекса строителя коммунизма и прочих маразмов той страшной эпохи.
Вроде так много поменялось в жизни, а люди в мировоззренческом плане те же. И ведь это не предел нашему движению в прошлое. Жуткое ощущение, что наши кормчие рулят и дальше в сторону 30-х годов. По крайней мере, озвученная генеральным прокурором необходимость признания вины в качестве необходимого принципа оправдания говорит о том, что в юриспруденции мы уже там. Опасная тенденция, однако.