Саммит как агитка «Ак орды»

Говорить на тему саммита ОБСЕ в Астане трудно по той же причине, что и обсуждать старый анекдот: одним это уже неинтересно, другие так и не поняли юмора. 

 

Автор: Александр КАРАВАЕВ

 

Официозом сказано такое огромное количество восторженных слов, что стало даже как-то неловко за организаторов.

Предстоящий саммит из важного события международного значения превращается в средство пропаганды достижений режима, и это раздражает. Саммит, по сути, превратили в очередное коллективное достижение «Ак орды» во славу мира во всем мире. В ответ казахстанская оппозиция взвилась соколом по адресу саммита, да и самой организации, отправив серьезный поток разоблачительной обструкции, своим объемом явно не соответствующий значению мероприятия, да и нынешнему уровню развития ОБСЕ. Выбранный тон для пропаганды в массах «высокого смысла» данного события не оставил поля для нормального разговора о самой организации, ее развитии и роли в ней постсоветских государств.
Немного истории
Напомним, что гуманитарная проблематика и права человека в широком смысле стали главным акцентом европейской внешней политики после конца «холодной войны». Уже к середине 1990-х из международной конференции по проблемам безопасности ОБСЕ превратилась в структуру, оценивающую качество и демократизм власти своих восточных членов, в особенности исходя из процесса проведения плебисцитов.
Благодаря последовательному укреплению автократических свойств постсоветской власти, появлению властных пирамид с национальными лидерами на их вершине конфронтация группы государств СНГ во главе с Россией и ОБСЕ была неминуема. После клинча, возникшего между БДИПЧ ОБСЕ и Москвой вокруг украинских выборов 2004 года, было неясно, как вообще строить отношения между этими антагонистами.
Напомню предысторию конфликта. Летом 2004 года было принято заявление стран СНГ, обвиняющее ОБСЕ в «практике двойных стандартов» и «нежелании учитывать реалии и особенности отдельных государств» (казахстанские дипломаты были его соавторами). Россия призвала реорганизовать ОБСЕ и «вернуть ее к изначальным принципам». Затем Россия на три месяца блокировала принятие бюджета ОБСЕ на 2005 год, потребовав сократить свою долю в нем, и заявила о нежелании финансировать проекты, противоречащие российским интересам. В итоге доля РФ сохранилась на уровне 9%.
В 2006 году МИД России представил «Дорожную карту реформы ОБСЕ». Москва обвинила наблюдателей ОБСЕ в отсутствии единого стандарта в оценке выборов. К тому моменту наблюдатели от СНГ и от ОБСЕ давали прямо противоположные оценки выборов, на которых присутствовали их миссии. Отметим, что «Дорожная карта реформы ОБСЕ» была все-таки принята, но так и осталась на бумаге.
В декабре 2006 года на заседании СМИД ОБСЕ впервые было заявлено о возможности выхода РФ из организации, если та не перенесет акцент своей деятельности с мониторинга соблюдения прав человека на военно-политическое сотрудничество и экономику. Осенью 2007 года Москва внесла в ОБСЕ проект резолюции, ограничивающей работу БДИПЧ, резолюция была отвергнута. Точкой в отношениях БДИПЧ и Москвы стал взаимный отказ присылать и принимать наблюдателей от этой организации на выборах президента РФ в 2008 году.
На безрыбье и рак рыба
Надо отдать должное Астане, которая с известной азиатской смекалкой подошла к этой непростой конфликтной ситуации. Казахстан фактически продолжил вектор движения ОБСЕ, но прокрутил его на 180 градусов, сместив акценты гуманитарной корзины из области политических прав человека в область социальных прав и качества жизни.
По ряду объективных причин Казахстан не в силах запустить механизм реформы ОБСЕ и БДИПЧ, поэтому дипломаты сосредоточились на осуществлении доступных мероприятий из так называемой экономико-экологической корзины ОБСЕ, сделав их своим коньком. Внутри этой корзины серьезное внимание уделили проблемам гендера и нацменьшинств. Астане легко удалось привлечь к этой теме сотни НПО из стран ОБСЕ и самого Казахстана. Этот удачный маневр был поддержан всеми членами организации, учитывая необходимость выхода из кризиса в отношениях ОБСЕ и России (как, собственно, и кризиса самой организации).
Вопросы положения женщин, доступности образования, толерантности и религиозной терпимости, другие темы из номенклатуры гуманитарной тематики ОБСЕ, что не касаются выборов и качества демократии, — это то, что очень кстати пришлось для перевода кухни ОБСЕ на вегетарианскую диету. И Астане это удалось.
В июле 2010 года по инициативе Астаны в Вене состоялось совещание ОБСЕ на тему «Образование лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам: интеграция и равные возможности». Оно стало первым подобным в истории ОБСЕ, за что Астане была выражена отдельная признательность со стороны Кнута Воллебека, верховного комиссара ОБСЕ по делам нацменьшинств. Еще одно достижение Астаны — учреждение поста личного представителя генсека ОБСЕ по гендерным вопросам. На данный пост была назначена кандидатура старшего аналитика по политическим вопросам «Института Открытое Общество» Уэнди Паттен (США).
Астана уже заявила, что предстоящий саммит призван стать продолжением Копенгагенского процесса. Речь идет о документах двадцатилетней давности, подписанных на серии конференций по человеческому измерению тогда еще СБСЕ (первая прошла в 1989 году в Париже, вторая — в 1990 в Копенгагене, третья — в Москве в 1991 году). Тогда приняли документ, в котором впервые было указано, что вопросы, касающиеся основных свобод, демократии и верховенства закона, носят международный характер, а обязательства в области человеческого измерения не относятся к числу исключительно внутренних дел государств-членов СБСЕ. С тех пор много воды утекло. И вот теперь эта тематика возвращается Астаной в аспектах проблем толерантности и недискриминации. Как говорится, на безрыбье и рак рыба.
Вообще же одним из способов демонстрации потенциала Казахстана в ОБСЕ стало увеличение количества конференций и фактического времени их проведения. МИД Казахстана оценивает это как существенный вклад в ОБСЕ. Что ж, такой взгляд тоже возможен, учитывая финансовые затраты Астаны. Но найдут ли эти конференции ответы на конкретные вопросы, например, такие, как положение цыган в Европе, интеграция исламского населения, сказать трудно.
А вот сама тема толерантности и недискриминации для докладов выбрана технологически очень правильно, учитывая, что председательство Казахстана в ОБСЕ передаст эстафету председательству Казахстана в ОИК. Однако, вынося за скобки формализм внешнеполитического пиара, саммит в Астане может дать сигнал о готовности диалога европейского сообщества с азиатскими партнерами ОБСЕ, и это можно считать существенным вкладом Казахстана. В этом плане таким же качественным вкладом Астаны в сближение Востока и Запада можно считать объединение представителей ОБСЕ, НАТО, ЕС, Совета Европы, СНГ, ОДКБ и СВМДА на площадке одних конференций.
Если саммит в Астане и даст содержательный результат, то он будет говорить о повышении роли региональных инициатив, и Казахстан в статусе председателя ОБСЕ обозначил себя как их влиятельный проводник. Например, многие из тех заявлений, что делает Астана, могли быть высказаны и Москвой, но наверняка вызвали бы отторжение в связи с известным комплексом взаимных претензий и негативных стереотипов. В отношении Казахстана подобное отсутствует. А качество казахстанской «демократии в развитии» пока не сильно волнует Запад.
Не путайте форму с содержанием
Понятно, почему председательство Казахстана в ОБСЕ стало элементом пиара. Непонятно, зачем нужно было так высоко поднимать градус восторга. Столь массированная глорификация казахстанских «достижений» снижает их цену, превращает их в нечто формальное. Громкие заявления, оторванные от реальности, не имеющие практического смысла, вряд ли поднимут международную роль Казахстана и лично Назарбаева.
В частности, в последнее время очень много говорилось о безъядерном статусе Казахстана как неком мудром акте казахстанского лидера ради глобальной безопасности. Но при этом намеренно выводится за скобки тот факт, что «добрая воля» явилась обязательством новых независимых государств перед Вашингтоном. Транспортировку ядерных зарядов и средств их доставки с территории Украины и Казахстана на территорию России поставили условием международного признания независимости этих государств.
Ранее, еще до распада СССР, летом и осенью 1991 года в Москве обсуждался проект нового союзного договора, согласно нему владение ядерным оружием было также исключительной прерогативой союзного центра. Этот порядок по наследству перешел и к новой России как правопреемнице СССР. О чем теперь некоторые лидеры СНГ выражают сожаление. Как ни крути, оставить ядерное оружие в Казахстане Назарбаев не мог, и безъядерный статус страны вовсе не его заслуга.
Второй момент, который бросился в глаза в период председательства Астаны в ОБСЕ — внешнеполитический пиар «опыта казахстанской толерантности». Вот типичный пассаж одного из мидовских документов: «Обладая бесценным опытом по строительству общества межэтнического и межконфессионального согласия, Казахстан закономерно выдвинул вопрос толерантности в качестве главного приоритета, что является его «добавленной стоимостью» в укрепление ОБСЕ».
В общем-то, трудно спорить с необходимостью ставить этот вопрос. Но говорить о беспрецедентном опыте толерантности в стране, где реально не было проявлений национализма и шовинизма на политическом уровне, где исторически не было причин для межэтнического раскола, необоснованно. Толерантность для мультикультурного казахстанского общества — это естественная историческая норма, а не трудное достижение. Кстати, в отличие от соседей, которым еще предстоит потрудиться над этим вопросом.
Проявилась неоправданно высокая самооценка казахстанской дипломатии и в управлении посреднической миссией ОБСЕ в отношении конфликтов на Южном Кавказе и в Молдове. Уверен, если бы вдруг за этот период произошло что-то существенное в деле урегулирования одного из конфликтов, Казахстан приписал бы это своему председательству. С другой стороны, на это можно не обращать внимания, ведь очевиден посыл в направлении внутренней политики, а также для повышения значимости казахстанских инициатив в отчетах Каната Саудбаева перед президентом.
Имитация значимости — наш конек?
Чтобы понять предполагаемый масштаб мероприятия, сделаем небольшой ретроспективный обзор. Последний саммит ОБСЕ проходил в Стамбуле в 1999 году. Он запомнился как финальный внешнеполитический выход Бориса Ельцина: на нем президент РФ взял обязательства вывести российские войска из Грузии и Молдовы (через семь лет под давлением Саакашвили Россия вывела войска из Грузии). На том же саммите было принято соглашение об адаптации договора об обычных вооружениях в Европе и установлены новые фланговые ограничения ДОВСЕ.
Другой исторический саммит, в Лиссабоне 1996 года, зафиксировал новые постблоковые подходы к европейской безопасности. Именно там говорили о необходимости строительства единой демократической Европы без разделительных линий. Непублично обсуждались границы расширения НАТО на восток, и, как стало известно впоследствии, в отношении России эти договоренности были нарушены.
Опуская оценки этих саммитов, надо признать, что на высший уровень принятия решений ОБСЕ поднимались не просто текущие проблемы, но сущностные вопросы европейских отношений. Несмотря на кризис самой этой организации, можно сказать, сформировалась особая традиция отношения к ее саммитам, их воспринимают как нечто работающее, имеющее реальные политические последствия, а иногда как исторического значения мероприятия.
Сможет ли саммит в Казахстане поддержать этот высокий уровень? Дело не в месте проведения саммита, а в существе вопросов для обсуждения. На сегодня — а осталось меньше трех месяцев до отмеченной даты — его повестка, судя по итогам встречи глав МИД ОБСЕ, не сформирована. Правда, регламент ОБСЕ не столь жесткий, как, например, в ходе саммита G8, где приблизительное содержание очередного известно в конце предыдущего. С определенной долей уверенности мы уже предположили, что станет темой астанинского форума — корзина «человеческого измерения», ее как раз и обкатывают на предварительных обзорных форумах. Также для проформы туда войдет комплекс вопросов безопасности Центральной Азии и Афганистана.
Понятно, почему саммит необходим Казахстану — это повышает международный престиж страны, делает ее национального лидера фигурой европейского масштаба. Но зачем саммит самому ОБСЕ? Возникает ощущение некой имитации.
С одной стороны, все просто отлично. Впервые государству из числа СНГ оказали высокое доверие нести статус председателя ОБСЕ, а Астане — стать столицей для нового саммита. То есть видна некая положительная тенденция готовности западного мира передавать ряд управленческих функций глобального характера постсоветским государствам и конкретно союзнической связке Россия-Казахстан.
С другой стороны, совершенно очевидно, что западные державы передают бразды правления ОБСЕ на восток в тот период, когда эта организация уже не играет той роли, которую играла в 1990-е годы. ОБСЕ сдают на время, словно неинтересную игрушку.
И все-таки, подводя итог: что же содержательного можно обсуждать на саммите в Астане? Конечно, ситуацию в Кыргызстане и проблему организации там полицейской миссии ОБСЕ. Бишкек по понятным причинам опасается появления у себя на юге международных инспекторов и дальнейшего расследования узбекской резни. Власти не смогли предотвратить погромы, более того, силовики встали на сторону киргизской части населения. Именно эти факты могут всплыть в ходе присутствия миссии ОБСЕ и сбора информации для международного расследования.
Также Бишкек не может расписаться в бессилии и показать, что не в силах управлять ситуацией на юге. Однако очень много признаков говорит о том, что в случае приезда миссии ОБСЕ в эту часть Ферганской долины власти не смогут обеспечить ее безопасность. Поэтому эта тема саммита, пусть и актуальная для региона, но без реальных рецептов.
Другая тема для саммита — инициатива президента Дмитрия Медведева о Договоре европейской безопасности и схожее по смыслу французское предложение о создании «евроатлантического и евразийского пространства безопасности». Но пока данные вопросы не проработаны настолько, чтобы их можно было вывести на саммит ОБСЕ в виде готового полноценного документа, а не просто обсуждения, как это происходило на форуме в Ярославле.
Наконец, последний сюжет — Афганистан. По этому вопросу можно собирать сотни нерезультативных саммитов. Зато в Астане могут объявить о готовности участия военнослужащих Казахстана в операциях альянса в Афганистане.
Нужен ли державам ОБСЕ для обсуждения этих вопросов саммит? Вероятно, нет. Западные державы отдают ОБСЕ на время без всякого содержания, понимая, что необходимости в этом саммите нет никакой. Соответственно, мероприятие может превратиться в типично постсоветский сюжет, напоминающий саммит СНГ в очередной юбилей.
А Казахстан с готовностью взял упаковку, пусть и пустую, — ведь саммит ОБСЕ, при всех недостатках самой организации, в технологическом плане серьезное международное мероприятие с достаточно высокой степенью ответственности организаторов. Тем самым Астана говорит, что ей под силу решение подобных задач, причем решение будет обязательно приправлено восточным колоритом всеобщего праздника и позитива.