ЗКО стал заповедником для палачей?

70 обращений от граждан по факту применения к ним пыток поступило в 2010 году в уральский офис Казахстанского Международного бюро по правам человека и соблюдению законности. И ни одного возбужденного дела. 

 

Автор: Андрей ГРИШИН  

 

- Эти цифры серьезно разнятся от официально озвучиваемых органами прокуратуры, которые, по их мнению, составляют единичные случаи. Все без исключения письменные обращения в органы прокуратуры остались без ответа и последствий, — считает Павел Кочетков, руководитель уральского филиала Казахстанского Международного бюро по правам человека.
- А точнее — формальные ответы были. Схема «принятия мер прокурорского реагирования такова»: я пишу прокурору области, тот дает ответ, что направил письмо в прокуратуру города или района, те в свою очередь направляют в управление собственной безопасности ДВД — всем тем полицейским, которые связаны корпоративными интересами. Результаты постоянно одни и те же: дело прекращено за отсутствием состава преступления, а то еще и за отсутствием события преступления! — возмущается правозащитник.
Надо сказать, что позиция директора филиала бюро подтверждается не только обращениями пострадавших граждан в филиал бюро, но и собственными впечатлениями П.Кочеткова после посещения закрытых учреждений.
В августе он побывал в учреждении РУ 170/1, где встретился с несовершеннолетним воспитанником детского дома Павлом Тихоновым, обвиненным в краже. Заключенный рассказал, что сотрудники Абайского опорного пункта (надо сказать, этот опорный пункт является постоянным фигурантом жалоб в применении пыток) избили его, требуя написать под диктовку «чистосердечное признание» в преступлении, которого, по его словам, он не совершал. Не выдержав издевательств, Павел написал все, что от него потребовали. «При внешнем осмотре мной были обнаружены следы побоев на лице, кроме того, переносица обвиняемого опухла и имеет синеватый оттенок в сторону глаз, на груди около шести розовых царапин», — отметил Павел Кочетков то, что ускользнуло от взора сотрудников и медицинских работников следственного изолятора.
Позже, во время другого посещения городского следственного изолятора, к Павлу Кочеткову обратился Вячеслав Лобанов, осужденный на 10 лет лишения свободы. Еще один бывший воспитанник детского дома уже направлял письмо в адрес правозащитной организации, однако прокуратура, куда жалоба была перенаправлена вместе с комментариями юристов бюро и указаниями всех допущенных нарушений, не нашла необходимости проводить проверку по сообщению о применении пыток.
- Оказывается, Вячеслав не умеет ни читать, ни писать! Каким образом он знакомился с материалами уголовного дела, как проводились следственные действия, каким образом он подписывался под документами, остается загадкой! — поражается директор филиала Бюро по правам человека. — Он мог быть использован преступниками в качестве «наркокурьера», при этом не догадываясь о том, что в сумке могут находиться запрещенные предметы и вещи. Тем не менее Лобанов осужден к десяти годам лишения свободы.
В ходе беседы Вячеслав снова поведал о том, как его после задержания сотрудники полиции доставили в здание ГУВД, где он провел целый день, а затем на «газели» отвезли в подвал какого-то дома, где, пристегнув наручниками к трубе, стали избивать. Экзекуция над прикованным к батарее проводилась с перерывами до самого утра, при этом полисмены запрещали справлять естественные потребности... От Вячеслава требовали признательных показаний в совершении ряда тяжких преступлений, которых он не совершал. Утром, отстегнув Вячеслава, полицейские вначале привезли его в ГУВД, оттуда — уже на какую-то квартиру, где пытки продолжились. А в завершение сотрудники полиции предложили задержанному «покурить анаши» и «уколоться героином», на что последовал отказ.
Как заявил Вячеслав, адвокат был у него всего раз — когда «следствие» уже было закончено и нужно было подписывать ознакомление с делом.
После второго запроса правозащитника относительно допустимости подобных следственных методов прокуратура отреагировала через месяц — ответ стандартный: «состав преступления отсутствует»...
- Такое бездействие государственного правозащитного органа дает основания полагать, что региональная прокуратура игнорирует нормы совместного приказа «О взаимодействии правоохранительных органов и субъектов гражданского общества при осуществлении проверок жалоб о пытках и иных недозволенных методах ведения дознания и следствия, а также уголовного преследования по данным фактам», — высказывается Павел Кочетков и добавляет: -При этом нормы данного совместного приказа не выполнялись даже в том случае, когда сотрудники филиала правозащитной организации непосредственно обнаруживали следы от пыток, посещая камеры следственного изолятора города Уральска СИ-4, и даже в отношении несовершеннолетних.
Однако помимо личных встреч Павла Кочеткова с осужденными, в ходе которых выясняется более чем сомнительная доказательная база, полученная полицейскими, филиал бюро заполнен письменными жалобами от обвиняемых, подсудимых и уже осужденных. Причем характер описанных пыток таков, что при желании прокуратуре или отделу собственной безопасности не составило бы труда выявить или опровергнуть доводы жалобщиков. Но этого-то как раз и не делается.
Каждый случай применения пыток по своей сути отвратителен. Но некоторые выходки уральских полицейских поражают своей чудовищностью, даже учитывая то, что казахстанцы уже привыкли читать и слышать о том, как полицейские проводят свои дознания. Произошедшее несколько лет назад до сих пор вызывает шок, но только не у тех, кто обязан защищать граждан и следить за соблюдением законности. В принципе, можно, конечно, было бы сослаться на развитое юношеское воображение, но вот медицинские справки подтвердили слова прошедших через руки садистов.
Четверых 16-летних подростков — Сергея, Василия, Самата и Вадима — полицейские вытащили из квартир, где те проживали с родителями. Якобы на них поступило заявление о вымогательстве со стороны местного предпринимателя. Все они с разной периодичностью были доставлены в здание областного ДВД, где оказались в одном кабинете, на время ставшим настоящей камерой пыток.
Когда мать Сергея приехала вслед за сыном, она услышала крики на том этаже, куда завели Сергея. Крики доносились из закрытого кабинета. Но только женщина подбежала к двери, как ее остановили полицейские.
Позднее стало известно, что в кабинете, куда доставили подростков, находились начальник областного управления дорожной полиции, оперативные работники ДВД, инспектор по делам несовершеннолетних и предприниматель, который занимается торговлей подержанными автомобилями.
И все же женщине удалось пробиться в кабинет: там она увидела, как другой подросток — Василий — поднимается с пола, его щека вся в крови, а сам он находился в шоковом состоянии.
Затем в отделение полиции приехала еще одна женщина со своим сыном Вадимом, и полицейский провел его в тот же кабинет, где находились другие ребята. Зайдя в кабинет чуть позже, мать Вадима увидела на лице своего сына слезы...
На вопрос, что случилось, Вадим рассказал, что подполковник нанес ему шилом четыре колотые раны в ногу и пытался ударить шилом в глаз (!!!), но юноша успел отвести его руку, и шило задело веко. После этого подполковник потребовал, чтобы Вадим положил руки на колени, и когда он выполнил команду, то подполковник... проткнул ему кисть руки с тыльной стороны. Василий также успел рассказать, как его избивали торговец авто вместе с этим же подполковником.
Как только Василия завели в кабинет, предприниматель ударил его по лицу, а подполковник стал наносить ему беспорядочные удары шилом в ягодицу, бок и предплечья. Затем подполковник разбил на голове Василия два канцелярских стакана из-под карандашей, а осколок воткнул ему в голову и в завершение нанес удар ногой в пах. От удара Василий отлетел и упал под стол следователя.
Просьбы родителей доставить их детей в травмпункт после нанесения побоев сотрудники ДВД пропустили «мимо ушей», а вечером того же дня задержанных доставили в отдел внутренних дел Уральска. После допроса у следователя Василий, Вадим и Сергей написали на имя начальника ОВД Уральска жалобы по факту применения пыток. И к 11 вечера им разрешили в сопровождении полиции пройти медицинское освидетельствование. Еще через час Василия отпустили, при этом не составив протокола задержания. Остальных выпустили в час ночи на тех же условиях, то есть без протокола.
День спустя Василия снова вызвали в управление внутренних дел, где следователь, невзирая на протесты адвоката, водворил юношу в изолятор временного содержания — причем поместил его к взрослым преступникам. И опять же протокол задержания не составлялся.
После трех суток допроса Василия отпустили без всяких предварительных условий и объяснения причин содержания под стражей.
Экспертиза потом установила, что всего Василию было нанесено двадцать четыре (!) колотые раны диаметром 3 миллиметра. Кроме того, подполковнику удалось вырвать у парня клок волос и так защемить рукой нос, что по прошествии двух недель он оставался синего цвета, а на лице не заживали кровоподтеки.
- Правда, — добавляет Павел Кочетков, — родители подростков по каким-то причинам не стали «шевелить» это дело, и оно тихо заглохло.
Надо ли говорить о том, что прокуратура и в тот раз не нашла в действиях извергов состава преступления, а стражи порядка продолжают спокойно работать и вести следствие так, как умеют.
Павел Кочетков комментирует сложившуюся в Уральске ситуацию:
- Если в других регионах жестокому обращению и пыткам подвергаются в большей части осужденные, то у нас такие случаи единичны, по крайней мере если судить о тех жалобах, которые ко мне доходят. В основном весь поток жалоб идет от задержанных, подозреваемых, обвиняемых и подсудимых, т.е. пытки применяются оперативными работниками. Почему это происходит?
Во-первых, главными виновниками в этой ситуации я бы поставил судей, потому что если в ходе главного судебного разбирательства, когда подсудимые заявляют о применении пыток (на стадии предварительного расследования они не могут этого сделать в силу полной изоляции от общества и невозможности доказать факты пыток), то судья должен либо признавать добытые таким способом «доказательства» недопустимыми, либо направлять дела на доследование. А в отношении заявления о пытках принимать меры к расследованию этих фактов либо прекращать уголовные дела за недоказанностью.
Вот только мне неизвестно о том, чтобы судьи руководствовались этими законодательными нормами. Считаю, что в этом случае они идут на поводу у следствия и говорить о какой бы то ни было объективности и беспристрастности суда не приходится.
Во-вторых, это на самом деле бездействие органов прокуратуры. Сама прокуратура не расследует эти случаи, а поручает все тем же полицейским. Рассмотрение таких жалоб длится не менее месяца, а то и двух, к тому времени уже невозможно собрать полные доказательства применения пыток.
Наконец, при обращении в областную прокуратуру, ссылаясь на нормы соответствующего приказа генерального прокурора, как председатель областной Общественной наблюдательной комиссии, я неоднократно просил включить меня в число лиц, участвующих в проверке фактов применения пыток, а также учитывать мои материалы при принятии решения по делу. Но ни на одну такую просьбу ответа не получил, как будто бы я этого и не писал. Есть и другие, более мелкие, причины повального применения пыток сотрудниками органов внутренних дел. Но нам решить хотя бы главное.
Нет ничего удивительно, что при таком подходе со стороны полиции и явном попустительстве прокуратуры Уральск стал рекордсменом по применению пыток. Если в других регионах у полицейских все же есть минимальные шансы оказаться на скамье подсудимых, то только не в Уральске, ставшем, по сути, заповедником для тех, кто носит форму, но при этом потерял человеческий облик.
По материалам Уральского областного филиала Казахстанского Международного бюро по правам человека и соблюдению законности