Автор: Евгения МАЖИТОВА
Шанхайская организация сотрудничества имеет все шансы стать тем механизмом, через который будет происходить переформатирование евразийской подсистемы международных отношений в ближайшие десятилетия, считает известный политолог Александр Князев. Но для этого организации предстоит решить ряд проблем, самая острая из которых – отсутствие дисциплины и взаимной ответственности за выполнение принятых решений.
More...
Начало июня будет богатым на события, так или иначе связанные с Шанхайской организацией сотрудничества. Вначале в Санкт-Петербурге эксперты и политики в рамках Международного экономического форума будут обсуждать проблемы взаимодействия в рамках ШОС. Затем 15—16 июня в Екатеринбурге пройдет саммит самой организации, где главными вопросами в повестке значатся борьба с кризисом и выборы нового секретаря организации. Чего ждать от саммита и с какими проблемами сталкивается сегодня организация, в интервью «Республике» рассказал директор регионального филиала Института стран СНГ профессор Александр Князев.
Организация без миссии — мертва?
- Господин Князев, с самого рождения ШОС вызывает немало критики. Главный упрек — малая эффективность. А что мешает организации, объединившей, в общем-то, не самых отсталых игроков: например, Китай и Россию, а в качестве наблюдателя в организации присутствует Индия, которая вслед за Поднебесной претендует на главные роли в регионе?
- Одна из главных задач ШОС сегодня — усилить уровень организованности и дисциплинированности, уровень выполняемости решений внутри самой организации. Для этого необходимо выработать механизм взаимной ответственности друг пред другом за выполнение принимаемых решений. Если в документах ШОС определена невозможность присутствия вооруженных сил других стран на территории страны — участницы ШОС, так давайте требовать выполнения этого пункта! Нынче же подобные вопросы пытаются решать на двустороннем уровне за счет предоставления каких-то преференций, кредитов и так далее. То есть внутри самой организации не действуют механизмы ответственности за исполнение принятых решений.
Другая проблема — создание полноценных исполнительных органов. Тут важно понимать, что время многовекторности внешней политики для малых стран, каковыми, по большому счету, являются все члены ШОС, кроме Китая и России, закончилось. Во всяком случае, возможности такой политики резко сузились. Участие в любой организации подразумевает, прежде всего, передачу части своего суверенитета. То есть, чтобы быть действенной, организация должна иметь некие наднациональные органы.
Пока же имеем замкнутый круг. Хотим, чтобы организация была эффективной, но в то же время не хотим чем-то поступиться, чтобы она стала таковой.
- Однако ШОС — это не интеграционное объединение. Россия и Китай — конкуренты. Разве нет?
- Действительно, интересы России и Китая, являющихся системообразующими в ШОС, достаточно разнонаправлены. В последнее десятилетие их взаимодействие в рамках ШОС очень хорошо дополняет двусторонние отношения. Конкуренция и соперничество не доходят до каких-то антагонистических форм. А ШОС — это механизм сотрудничества.
Из нынешнего глобального кризиса мир выйдет совершенно новым, и ШОС, по большому счету, имеет все шансы стать тем механизмом, через который будет происходить переформатирование евразийской подсистемы международных отношений в ближайшие десятилетия.
Особенно это важно на фоне кризиса, в котором уже долгое время находятся ООН и ОБСЕ. Будучи созданными под условия периода «холодной войны», эти организации не сумели найти свое место в изменившемся мире. А потому важней задачей и миссией ШОС могла бы стать разработка правил региональной безопасности для Евразии в новых геополитических условиях наподобие Хельсинского акта 1976 года.
Пока же главной болезнью ШОС является как раз отсутствие четко сформулированной и признанной всеми участниками миссии организации. Для Китая ШОС — инструмент экономической экспансии. Для России — инструмент в геополитических играх с Западом. Для стран Центральной Азии, особенно для Кыргызстана и Таджикистана, — возможность выпросить денег, в первую очередь, у китайцев, которые, кстати, успешно пользуются этой слабостью партнеров. Например, в Екатеринбурге будут решать вопрос о новом генеральном секретаре организации. Я знаю, что китайцы усиленно лоббируют кандидатуру некоего представителя Кыргызстана — слабого, откровенно говоря, функционера, но именно такой Пекин и устроил бы.
ООН не может, а ШОС не хочет
- Некоторые эксперты считают, что, например, принятие в члены организации Ирана, Пакистана и Индии, так называемых проблемных стран, может превратить ШОС в площадку политических и геополитических разбирательств. Разделяете ли вы такие опасения?
- Я понимаю, из чего исходят те, кто делают такие выводы. Между Индией и Пакистаном существуют застарелые территориальные конфликты. И не только территориальные. Существуют также замороженные но, тем не менее, реальные территориальные проблемы между Китаем и Индией. Существует в сфере международных отношений проблема с Ираном, политика которого не встречает одобрения на Западе, и в связи с этим присутствует некая осторожность в отношении к нему со стороны некоторых членов ШОС, особенно тех, кто не хотел бы портить отношения с западными странами и прежде всего с США.
Но мне кажется, на эти проблемы можно посмотреть иначе. Если взять регион шире, например, Центральную Евразию, здесь нет организации, которая занималась бы проблемами безопасности. ООН на сегодня является слабым образованием, которое не решает проблем большинства регионов мира, где сегодня происходят конфликты. ООН не в состоянии решить афганскую проблему и не играет главной роли в этом. Она фактически проявила свою абсолютную недееспособность на Балканах и на постсоветском Кавказе. И таких примеров импотенции ООН достаточно много.
- А что случилось, на ваш взгляд, с некогда влиятельной организацией?
- ООН была создана под систему международных отношений, существовавшую в период «холодной войны», а сегодня структура международных отношений изменилась. ООН в этой ситуации беспомощна.
Страны нашего региона еще в начале 1990-х годов дружно вступили в ОБСЕ, что даже звучит как нонсенс: какое отношение к Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе имеют Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан, Афганистан? Рядом с регионом находится Китай, который в этой организации не участвует. Не участвуют также Пакистан, Индия, Иран. А финны или шведы пытаются что-то в регионе делать.
Я думаю, что в регионе назрела потребность в своей собственной субрегиональной организации по безопасности, нужна площадка, где внутренние проблемы могли бы решаться с участием стран региона и без вмешательства внешних сил.
- Если вы говорите о ШОС, то к ней на Западе сформировалось несколько настороженное отношение...
- На Западе пока не видят в ШОС альтернативу своему доминированию в международных делах, но в то же время там понимают, что такой потенциал есть. Я думаю, что в расширении ШОС и в структурных изменениях — в более высокой степени взаимной ответственности, организованности, дисциплинированности внутри организации — кроется мощный позитивный потенциал. Конечно, альтернатива ради альтернативы не нужна, но объективно Центральной Евразии необходима организация, чьей миссией было бы решение общих проблем региона. Глобализации сегодня противостоит регионализация, требующая своего структурного оформления.
- В ШОС статус стран-наблюдателей остается размытым. К тому же нет видимых предпосылок к тому, что ряды ШОС когда-нибудь расширят за счет этих государств. Не надоест ли им ждать?
- Безусловно, если к ним не будет активного интереса со стороны организации. Я думаю, что у стран, которые проявили инициативу стать наблюдателями, может постепенно в такой ситуации пропасть интерес к ШОС.
Между тем в таком виде, в котором ШОС существует сегодня, необходимое для успешного и продуктивного развития геоэкономическое и геополитическое пространство географически оказывается разорванным. Нельзя говорить о безопасности Центральной Азии, Западного Китая и юга России, не рассматривая афганскую проблему, которую невозможно решить без активного участия и взаимодействия с Ираном и Пакистаном. Есть вопросы, которые можно решать только с участием Индии и Монголии. Кстати, Монголия вообще замкнута между двумя странами — членами ШОС, а сама таковой не является.
В результате многие экономические и энергетические проекты тормозятся из-за того, что нет взаимодействия со странами, которые не входят в ШОС, но по своему смыслу эти проекты просто требуют их участия.
Кстати говоря, 5—6 июня мой общественный фонд совместно с региональным филиалом российского Института стран СНГ проводят на берегу озера Иссык-Куль, в Кыргызстане, международную конференцию «ШОС как фактор интеграции Центральной Евразии: потенциал стран-наблюдателей и стран-соседей». Есть необходимость обсудить, детально рассмотреть проблемы, связанные не только со странами, которые уже юридически имеют статус наблюдателя, но и находящимися в едином со странами — членами ШОС геоэкономическом и геополитическом пространстве, а значит объективно заинтересованными во вхождении в ШОС.
- Например, Армения и Азербайджан?
- Вспомните, ведь существует очень тесное трехстороннее взаимодействие в энергетической сфере между Ираном, Арменией и Россией. Сейчас осуществляются какие-то разовые проекты. Но гипотетическое вхождение в ШОС Армении, подключение к ее работе Туркменистана заставило бы те страны региона, которые сегодня тяготеют к каким-то внерегиональным блокам, — Азербайджан, Грузию — задуматься.
Но сначала нужно ответить на другой вопрос: в каком направлении развиваться организации? Не формальное, а действенное решение вопроса о странах — наблюдателях и партнерах, включая и вопрос их приема в организацию, — одно из таких направлений.
От конфликта в Афганистане никому не спрятаться
- Странами ШОС было принято решение о создании так называемых поясов безопасности, что подразумевает усиление работы на границах стран — участниц ШОС. Будут ли эти меры эффективными?
- «Пояса безопасности», наверное, не самый гениальный путь решения афганской проблемы. После вывода в 1989 году советских войск из Афганистана и затем на протяжении всех 1990-х годов главным принципом региональной системы безопасности на южном направлении была избрана изоляция зоны афганского конфликта. Не сработало: эта система посыпалась в ходе гражданской войны в Таджикистане, она не работает на туркменском участке, единственный, кто более или менее ее успешно поддерживал, так это Узбекистан.
- Почему?
- У стран СНГ нет сегодня возможностей влиять на решение афганской проблемы в целом, что бы там ни говорили на разного рода форумах. Я считаю совершенно бессмысленными и конференцию по Афганистану, прошедшую под эгидой ШОС, и тем более недавний российско-афганский форум.
Это все декларации, а для решения проблем безопасности и стран региона, и России, и Китая наиболее реальным механизмом является создание буферной зоны в Северном Афганистане. Это работало в 1990-х годах, есть положительный опыт и 1920—1930-х годов. Это не исключает, конечно, необходимости заниматься афганской проблематикой в целом. Американцы приходят и уходят, а Афганистан под боком у нас будет всегда.
- Кстати о новой политике США в Афганистане. На ваш взгляд, есть ли шанс у нее быть более эффективной, чем предыдущая?
- Так называемая новая американская политика в Афганистане включает в себя два главных компонента. Это усиление военной составляющей и распространение военной операции на территорию Пакистана. Я, кстати, пока не встречал внятной реакции правительства Пакистана на эти заявления. Наверное, она рано или поздно будет, причем не только правительства, но и каких-то политических сил внутри страны и населения. Думаю, что реакция будет отрицательной, что означает разрастание конфликта, а не его локализацию и смягчение.
Рассматривая же новую американскую политику в Афганистане в категориях не публичной, а реальной политики, нельзя не отметить принципиально важное противоречие между декларируемыми целями и практикой действительности. Я думаю, что для американцев увеличение военного контингента — это всего-навсего попытка еще больше утвердить свое военное присутствие в этом пространстве. У них нет намерения ликвидировать конфликт. Он им нужен. Я бы отнес его к тому, что в западной политологии называют управляемыми конфликтами — то есть тот, который искусственно поддерживается как повод для военного присутствия, а в данном случае — для его расширения. Я думаю, что это в высокой степени не совпадает с интересами стран — членов ШОС, причем для всех без исключения.
0 коммент.:
Отправить комментарий