Выход евразийского трио

Автор: Алан ХУРУМОВ

Заявив о вступлении в ВТО в составе Таможенного союза, Россия, Казахстан и Белоруссия по факту отдалили перспективу стать членами Всемирной торговой организации на неопределенный срок. Перевесят ли экономические дивиденды от создания союза ЕврАзЭС выгоды, которые они могли бы получить, попытавшись вступить в ВТО поодиночке?
More...
Совместное заявление о том, что Россия, Белоруссия и Казахстан собираются вступать в ВТО в составе Таможенного союза ЕврАзЭС, который начнет действовать с первого января 2010 года, произвело в прессе эффект разорвавшейся бомбы. Случилось то, что драматурги называют перипетией. В рамках Петербургского международного экономического форума глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина и ее коллеги по переговорам — торгпред США Рон Керк и комиссар ЕС по торговле Кэтрин Эштон — твердо заявили о том, что в начале 2010 года Россия станет членом ВТО. Российские либералы немедленно возликовали — спустя 16 лет после начала переговоров перспектива вступления во Всемирную торговую организацию обретает реальные черты.

Через несколько дней российский премьер-министр Владимир Путин заявил о начале переговорного процесса по совместному вступлению трех стран в ВТО в качестве единой таможенной единицы. Российские либералы немедленно возрыдали — стало понятно, что со скорыми планами по вступлению во всемирный экономический клуб придется слегка повременить. Скажем, еще лет 14, чтобы уж была круглая цифра. В этих всенародных эмоциях мало кто объяснил, что же это за зверь — ЕврАзЭС, и почему ему на прокорм пустили все предварительные договоренности по ВТО, которые по отдельности достигали и Россия, и Казахстан, и Белоруссия.

Созданию союза мешали наркотики

История закольцовывается. Решение о скорейшем запуске Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии, по официальной версии, инициировал Казахстан. А озвучил Владимир Путин. В свое время официальным инициатором создания тройственного Таможенного союза тоже был назначен Казахстан, но озвучил опять же Путин, выступавший тогда в роли российского президента. Случилось это весной 2006 года после встречи глав государств Евроазиатского экономического союза (ЕврАзЭС) в Сочи.

Первые подводные камни обнаружились сразу. Как оказалось, Белоруссия претендует на особые экономические условия при вхождении, поскольку считает себя беднее Казахстана и Белоруссии. Осенью того же года на переговорах в Москве эти условия озвучил глава белорусского правительства Сергей Сидорский. Как оказалось, Белоруссия настаивает на применении в рамках союза единых правил субсидирования национальных экономик, равного доступа к услугам естественных монополий и недискриминационного ценообразования по признаку места регистрации субъекта хозяйствования. О том, что Белоруссия подразумевала под равным доступом к услугам естественных монополий, стало известно в конце того же года, когда между Минском и Москвой разразился громкий скандал, касающийся спецпошлин на нефть. До того Россия поставляла нефть в Белоруссию беспошлинно, но на условии, что 85% от экспортной пошлины на нефтепродукты, произведенные в Белоруссии из российского сырья, должны зачисляться в российский бюджет, а лишь 15% — в белорусский. Минск это соглашение нарушил. Москва ввела спецпошлину на нефть. Минск — на транзит российской нефти.

В похожем ключе, но с меньшими эмоциями проходили и переговоры между Россией и Казахстаном. Страны то удлиняли, то, напротив, сокращали список товаров, подпадающих под единый таможенный тариф. При этом, как не странно, уровень согласования тарифов между Россией и Белоруссией опережал аналогичный показатель между Москвой и Астаной. Так, Москва и Минск согласовали тарифы на 98%. Россия и Казахстан до самого последнего времени топтались где-то на уровне 65%. И лишь совсем недавно российский премьер Владимир Путин заявил о том, что уровень согласования тарифов в рамках всего Таможенного союза составляет 98%. Страны согласовали тариф на 11 тыс. товаров. Говорят, окончательное согласование было принято практически за столом переговоров, когда казахстанский премьер неожиданно пошел на уступки и согласился на единый таможенный тариф.

«Существует группа наименований, которые Казахстан требовал изъять из перечня товаров, подпадающих под единый тариф, — объяснил "Республике" гендиректор ИАЦ МГУ, политолог Алексей Власов. — Включение этих товаров в перечень слишком явно ударяло бы по экономике Казахстана». По словам Алексея Власова, Астана тормозила согласование перечня в надежде максимально защитить отечественных производителей. О каких товарах идет речь, сейчас, пока список не обнародован, сказать сложно. Считается, что Казахстан боится российских сладостей — сахара и кондитерских изделий. Кроме того, единая тарифная политика может ударить по казахстанскому автопрому. Как сообщает Newsweek, единые импортные пошлины на новые иномарки составят 25%. Это на 5% ниже, чем сейчас в России, зато на 15% выше, чем в Казахстане. Впрочем, казахстанские политики неоднократно говорили о необходимости повышения пошлин на иномарки, поэтому для них, по крайней мере, это неприятным сюрпризом не станет.

Алексей Власов сказал, что выравнивание тарифов ведет к определенным взаимным потерям. По словам казахстанских чиновников, работающих над согласованием перечня, под удар попадают примерно по пять-десять видов товаров с обеих сторон.

Со своей стороны Астана обвиняла Россию в неумении договариваться. Как заявлял премьер-министр Казахстана Карим Масимов, с точки зрения Москвы, через территорию Казахстана при открытых границах может хлынуть поток наркотиков. Российские чиновники действительно высказывали такое мнение. Так, руководитель ФС РФ по контролю за противозаконным оборотом наркотиков Виктор Иванов заявлял, что снятие таможенных барьеров приведет к свободному перемещению афганских опиатов через территорию Казахстана.

Продуктовый паровоз пойдет налегке

Аргументы обеих сторон далеко не безупречны. Всерьез полагать, что Россия мечтает затопить казахстанский рынок своими продуктами, было бы, по меньшей мере, самонадеянно, причем как для Москвы, так и для Астаны. «Не стоит преувеличивать емкость казахстанского рынка, — охладил противников Таможенного союза вице-президент Центра политических технологий Сергей Михеев. — 15 миллионов человек, проживающих в Казахстане, — это не тот лакомый кусок, которого ждала российская экономика. Это по факту количество проживающих в одной Москве. Кроме того, в России не могут обеспечить продуктами собственное население, больше половины продовольствия закупается на Западе. Поэтому говорить об экономической интервенции на продуктовый рынок Казахстана не приходится».

Опасения российской стороны утонуть в казахстанских наркотиках еще более смешны, особенно учитывая факт, что, по некоторым данным, пограничники сегодня отлавливают не более 10% наркотиков от общего потока. Если границы откроют и поток станет на одну десятую полноводнее, в России не начнется наркотический коллапс. Точнее, он давно начался, и таможенные препоны на это мало влияют.

Но слабые аргументы противников Таможенного союза сами по себе не могут быть цементирующим фактором его создания. В конце концов, соглашения, подписанные премьерами трех государств сразу после Питерского экономического форума, на многие годы перекрыли Москве, Астане и Минску дорогу в ВТО. Важно понять, стоила ли игра свеч. И здесь мнения экспертов разделились. Независимый политолог Андрей Колесников считает, что не стоила. «С экономической точки зрения это полный абсурд, — заявил "Республике" эксперт. — Выгоды от вступления в ВТО очевидным образом перевешивают дивиденды от создания Таможенного союза. ВТО — это отношения с цивилизованным миром, вполне конкретные экономические и политические выгоды. Что же касается отношений с Казахстаном и Белоруссией, об этом можно говорить только в геополитическом разрезе, используя модный среди представителей российской политической элиты термин "зоны влияния"».

Между тем его коллеги-политологи придерживаются иной точки зрения. По мнению Алексея Власова из ИАЦ МГУ, создание Таможенного союза может принести вполне конкретные экономические выгоды, если, конечно, он не превратится в чисто имиджевый проект вроде Союзного государства России и Белоруссии. «У нас многие интеграционные проекты создаются по такому имиджевому принципу, — посетовал эксперт. — Продекларировали. Создали. Построили какую-то бюрократическую структуру для управления. А наполнение реальным содержанием идет очень медленно. Но экономика таких вещей не терпит, особенно в кризисный период, когда реальные практики необходимо реализовывать как можно скорее».

Политолог вспомнил, что конкретные чиновники, работающие в ЕврАзЭС над созданием Таможенного союза, пообещали ему, что ущемление отдельных продуктов будет нейтрализовано общим мультипликативным эффектом. «Они высказались в том смысле, что речь идет о фактическом создании таможенного рынка, в рамках которого можно вести речь не о пяти-десяти наименованиях, а о нескольких тысячах, — донес Алексей Власов мысль казахстанских чиновников. — То есть на эту проблему надо смотреть с макроэкономических показателей, и тогда станет ясно, что выравнивание тарифов может дать импульс для взаимного прорастания экономик двух государств».

По словам Власова, свои слова казахстанские чиновники проиллюстрировали конкретным примером — к чему приведет выравнивание железнодорожных тарифов. Если верить предварительным расчетам, оно позволит в первое время увеличить товарооборот и грузооборот между Россией и Казахстаном примерно на 30%, причем, согласно оптимистическому прогнозу, дальше эта цифра будет увеличиваться в геометрической прогрессии.

Особенности евразийской политики

Думается, казахстанские чиновники, о которых идет речь, не случайно сфокусировали внимание политолога именно на железнодорожных перевозках. Логистика традиционно — ахиллесова пята Казахстана, и создание единого Таможенного союза может это «больное место» казахстанской экономики вылечить. «Казахстан находится в достаточно своеобразном геополитическом положении — у него нет выхода к внешним морям, он имеет самую протяженную с Россией границу и достаточно серьезного конкурента на Востоке в лице Китая, — объяснил Сергей Михеев из Центра политических технологий. — Плюс противоречия с соседями по Центральной Азии, в первую очередь с Узбекистаном, большая территория и низкая плотность населения. Это серьезно затрудняет Астане выход во внешние миры, создает геополитическую замкнутость. При этом территория Казахстана находится на перекрестке транзитных путей, и не использовать эти возможности было бы глупо. Это означает совершенно очевидную пользу для Казахстана от любых интеграционных объединений на евразийском пространстве».

Выходит, Казахстану евразийская интеграция выгодна. Почему же тогда Таможенный союз так долго буксовал. Возможно, он не выгоден России? Очень сомнительно, учитывая тот факт, что западные компании пребывают в перманентном поиске транзитных коридоров в обход России, что приводит Москву в тихую ярость. Они выбирают маршруты, зачастую более дорогие, неудобные и даже опасные, скажем, через Закавказье, Иран или Афганистан — лишь бы не тянуть грузы по территории России. Таможенный союз эту практику изрядно подкосит.

Получается, никакой видимой логики в происходящем нет. Белоруссия периодически устраивает громкие истерики и при этом неизменно согласовывает тарифы. Казахстан упирается до последнего, а потом вдруг выступает в роли главного инициатора. А Россия обрубает себе дорожку в ВТО, вымощенную желтым кирпичом, чтобы бросить все силы на создание союза с такими странными партнерами.

А все дело в том, под каким углом на это смотреть. Если с точки зрения европейской политики — действительно ахинея. Если с точки зрения азиатской — обычная многоходовка. Евразийские политики до таких игр весьма охочи. Взять, к примеру Казахстан, который сначала тормозит, а потом, наоборот, инициирует продолжение переговоров. С чего бы Казахстану так непоследовательно себя вести? А он и не ведет. Казахстан упирается для вида, чтобы отвлечь внимание от своей многовекторной политики, направленной одновременно и на Запад, и в Европу, и в Китай. Что же касается его инициатив — они, по мнению экспертов, исходят из Москвы. «Думаю, на самом деле все это коллективно решалось, но в рамках союза есть политическая инициатива, согласованная с Кремлем, о том, что лидером этого процесса будет числиться Казахстан», — считает Сергей Михеев из Центра политических технологий. По словам политолога, причина в том, что на постсоветстком пространстве российские инициативы часто отторгаются с криками о том, что Россия реализует свои имперские амбиции, а то и вовсе пытается возродить СССР. Если же лидером инициативы назначена третья страна, предложение воспринимается лояльнее, в него вслушиваются.

Теперь Белоруссия. Она действительно самый слабый в экономическом смысле игрок. И ей нужны конкретные послабления здесь и сейчас. Которые она и получает. Причем, что концептуально, Белоруссия открывает фонтан эмоций в самый неудобный для России момент — когда точно можно рассчитывать на скорое согласие «старшего брата». Первый раз Александр Лукашенко заявил о том, что Белоруссия требует для себя особых экономических условий сразу после первого публичного заявления Владимира Путина в 2006 году о создании Таможенного союза. Получается, что российский лидер сделал заявление от имени трех государств и сразу натолкнулся на противодействие одного из них. Очень неловкая ситуация — проще уладить дело миром. Что и было сделано. Сейчас лидер Белоруссии заартачился после второго заявления Владимира Путина, перечеркнувшего прежние договоренности о вступлении в ВТО. Опять же комильфо. Ждем, когда уладят дело миром — в том, что это произойдет, мало кто сомневается.

Что касается России — она в этой ситуации просто реально рассчитывает свои силы. Сложно поверить, что после 16 лет вхождения в ВТО ее вдруг туда пустят. Вот российский премьер и не поверил, решив бить наверняка. ВТО далеко, а Астана с Минском — вот они. С ними всегда можно договориться. Договорился. Таким образом, все остались в плюсе, кроме разве что Европы и США, ошарашенных столь странным поворотом событий и ожидающих новых выкрутасов. И правильно. Пусть, как говорится, не расслабляются.