Автор: Инна ВОЛОШИНА
Совсем другая история — эпическое полотно казахстанского художника И. Карымсакова. Это могучее произведение искусства, охватившее две с половиной тысячи лет истории Казахстана, — яркая иллюстрация того, как официальная пропаганда рисует обывателю облик Назарбаева. Вот он — на переднем плане на белом скакуне вырывается к зрителю на равных с самим Абылай ханом. За спиной Назарбаева — Кунаев на гнедом и череда казахских ханов и биев.
Такой облик-символ Назарбаева, не подверженный коррозии критичного осмысления, сложился не сразу. Но на сегодня он так прочно пустил корни в сознании людей, что возникает необходимость детально рассмотреть все этапы его становления. Мне видится такая периодизация этого процесса: 1989—1991 годы, 1991—1995 и последний - с 1996-го по настоящее время.
Ненужная независимость
В 1989—1991 годах произошло зарождение главного из современных казахстанских политических мифов.
В 1989 году Назарбаев становится первым секретарем Центрального Комитета Компартии Казахстана, сменив на этом посту Геннадия Колбина. Важно помнить, что Колбин воспринимался населением как «ставленник Москвы», человек, далекий от местных реалий, не связанный с интересами казахстанцев и их традицией и своеобразной «особостью». Приход Колбина был омрачен народными выступлениями в декабре 1986 года, расправа с участниками которых также не способствовала популярности нового первого лица союзной республики.
На этом фоне личность прошедшего по классической карьерной лестнице и пришедшего к власти Назарбаева вызывала если не ликование народа, то по крайней мере устойчивую положительную реакцию. Назарбаев был олицетворенным выходцем из народа, добившимся высокого положения собственными силами, умом и... отвагой. Последнее, «батырское», качество было приписано новому правителю (пока номинальному — до распада Союза еще два года) благодаря имевшему место казусу его «противостояния» Динмухамеду Кунаеву.
Кунаев, находившийся на посту первого секретаря ЦК Компартии Казахстана более двадцати лет, был подвергнут гонениям со стороны Москвы, обвинен в масштабной коррупции и смещен с занимаемой должности 16 декабря 1986 года. Но задолго до этого, еще в 1982 году, Кунаев обозначил Назарбаева в качестве своего желанного преемника. По мнению очевидцев тех событий, в частности С. Абдильдина (Казис Тогузбаев. Четверть века назад Назарбаев неожиданно выступил против Кунаева), именно благодаря Кунаеву карьерный рост Назарбаева был столь стремительным и ярким.
Тем большее удивление вызвала у современников и очевидцев та критика, с которой Назарбаев обрушился на Кунаева в период, когда старый руководитель испытывал наибольшее давление со стороны руководства СССР. По мнению аналитиков, участвуя в травле Кунаева, Назарбаев исполнял «заказ» Горбачева, организатора перестройки и борца с геронтократией в рядах КПСС. Однако простой обыватель увидел в поведении Назарбаева мужественный поступок, за которым угадывались качества неординарной личности: отвага, доблесть, честь и порядочность.
Но вернемся в 1989 год. Геннадий Колбин не был признан народом. Ему вменялись в вину и разгон демонстрантов в декабре 1986 года, и расточительство, и семейственность, и даже проблемы «сухого закона», проводимого в СССР в тот период (Юрий Шапорев. Колбин. Штрихи к политическому портрету). Главное же — он был чужим. Эдакое инородное тело в живом организме.
Естественно, что при таком раскладе приход Назарбаева к власти в 1989 году был воспринят в первую очередь как торжество справедливости, а во вторую — как приход долгожданных и с 1986 года анонсируемых перемен. А время было сложным. 1988—1991 годы вошли в историю как период распада СССР.
Центробежные тенденции в большинстве союзных республик (и в РСФСР в том числе) привели к «параду суверенитетов» и массовым провозглашениям независимости. Но если для Армении, Молдовы, Украины, Грузии, Эстонии, Латвии и Литвы исход из СССР был желанным и выстраданным, то для остальных республик суверенитет стал явлением скорее вынужденным. Что же касается Казахстана, то даже в списке аутсайдеров движения к независимости он занимает едва ли не последнее место.
Для сравнения: Казахская ССР провозгласила суверенитет 25 декабря 1990 года. Позже нее это сделали только Киргизская и Азербайджанская ССР. Провозглашение же независимости произошло и вовсе 16 декабря 1991 года — то есть через три недели после Туркменской ССР и спустя почти два года после того, как это сделала Литва.
Итак, Казахстан стал последней из союзных республик, обретших независимость. Я напомню: сессия верхней палаты Верховного Совета СССР, из которой на тот момент не были отозваны только представители Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана, приняла под председательством А. Алимжанова декларацию №142-Н о прекращении существования СССР 26 декабря 1991 года. То есть Назарбаев тянул с провозглашением независимости до самого конца.
Факт очевиден: Назарбаеву независимость Казахстана была совершенно не нужна, и если бы от него что-то зависело, он никогда бы не пошел на разрыв с метрополией. Но в сознании людей уже возникла устойчивая связь: отважный лидер, поправший старые порядки, дал стране независимость, а народу — свободу. И эту мифологему необходимо было закреплять, поскольку она становилась залогом сохранения власти и... собственности!
За двуязычие — 71%
1991—1995 годы — это время действительно было сложным. Начало 1990-х мы все ощутили как период резких экономических и социальных перемен в обществе и государстве. После проведения приватизации сложилась система, в которой власть и собственность стали фактически единым целым, следовательно, сохранение власти обеспечивало и сохранность собственности.
И если официальные историки важнейшей политической задачей, решенной в Казахстане в первые годы независимости, признают обсуждение и принятие Конституции 1993 года, то смотрящему глубже видится несколько иная картин: если что и волновало власти страны, так это удержание собственных позиций.
Собственно, как все было. Необходимость принятия Конституции никем не оспаривалась. Однако всенародное обсуждение сложнейших аспектов будущего устройства страны — вопросы собственности, административно-территориального устройства Казахстана, государственного языка, формы правления, гражданства - существенно активизировало весь политический спектр республики. На тот момент этот спектр был представлен оппозиционными партиями и движениями в лице национал-демократов (ГДК «Азат», Республиканская партия, «Желтоксан») с одной стороны, межнационального движения «Единство», Партии демократического прогресса Казахстана (ПДПК), профсоюза «Бiрлесу» — с другой. И отношения между этими лагерями были довольно натянутыми, что вызывало серьезные опасения на фоне трагических событий в других странах — участницах постсоветского переустройства.
Протестные настроения имели четко выраженную географическую составляющую: на севере активизировались пророссийские организации, в Семиречье — уйгурские. И те и другие отстаивали право частной собственности на землю и требовали для себя официального закрепления преференций, против чего выступила национальная оппозиция.
Еще более острая дискуссия, последствия которой не поддавались прогнозированию, развернулась вокруг проблемы государственного языка. Огромный на тот еще момент процент русскоговорящего населения требовал закрепления за русским языком официального статуса второго государственного.
В такой ситуации главной политической задачей для Назарбаева стало сохранить власть и не допустить передела собственности. И способ, выбранный для достижения этих целей, был на удивление прост: президент дистанцировался от обсуждения острых вопросов. В прессе отсутствовали высказывания президента, никто не мог дать оценку его личной позиции, более того, средства массовой информации фактически не упоминали имени Назарбаева. Возникло ощущение, что президент не участвует в обсуждении Конституции, что ее принятие — исключительно в руках народа Казахстана.
В тех же появлениях на публике, от которых невозможно было отказаться, Назарбаев выглядел как усталый глава семьи, обеспокоенный отеческими заботами. Его высказывания и предложения были разумны, но отвергались не в меру расходившимися детьми. Яркий пример такого публичного поведения — это предложения президента о включении в проект Конституции статей о роспуске парламента президентом, создании двухпалатного парламента, импичменте президента и возможности принятия Конституции путем референдума. Эти предложения были активно поддержаны оппозицией, но... были отвергнуты Верховным Советом, олицетворявшим на тот момент народ Казахстана.
Здесь важно отметить, что с точки зрения оппозиции проект Конституции был сырым, не защищал народ от возможной узурпации власти и лишал его возможности участия в управлении государством, поскольку население не имело права законодательной инициативы через партии и общественные организации и права на референдум. Еще большую критику вызвал тот факт, что Конституцию будет принимать парламент, депутаты которого были избраны еще в Казахской ССР.
Ситуация в очередной раз накалилась, и на политическое поприще вступила государственная идеологическая машина: в октябре 1992 года были подведены официальные итоги всенародного обсуждения проекта Конституции. Согласно им, проект обсуждался в течение четырех месяцев, в печати было опубликовано более 500 материалов, в обсуждении приняли участие более 3 миллионов человек, то есть практически каждый третий казахстанец.
В официальном заявлении Верховного Совета сообщалось, что с учетом пожелания народа не приняты предложения о федеративном устройстве страны, государственном двуязычии, формировании двухпалатного парламента.
По иронии судьбы в декабре 1992 года только что начавший выходить еженедельник «Панорама» опубликовал данные социологического опроса, проведенного агентством «Бриф» в ноябре среди алмаатинцев, внеся свою «ложку дегтя в бочку меда» официальных итогов. Согласно этим данным, каждый второй алмаатинец вообще не читал проект Конституции (т. е. почти 50%), в официальном обсуждении приняли участие 4% опрошенных, 71% выступил за государственное двуязычие, 34% — за федеративное устройство страны, 33% — за двухпалатный парламент.
28 января 1993 года за проект Конституции Верховный Совет проголосовал почти единогласно (309 из 312 голосов). Первая Конституция суверенного Казахстана стала реальностью.
Формула власти
Поскольку нас интересуют именно аспекты мифологизации облика Назарбаева и легитимации его власти, то остановимся на следующих выводах из этой истории.
Во-первых, в истории с принятием Конституции Назарбаев впервые выступил в новом облике «отца нации». Причем отца доброго, заботливого и понимающего. Казахи получили унитарное государство, исключающее сепаратистские устремления других наций, и землю, принадлежащую народу. Националисты посчитали весомой победой признание за казахским языком статуса государственного. Демократы и мировое демократическое сообщество утвердились во мнении о том, что Назарбаев стоит на пути демократических преобразований и если ему что-то и мешает, то только объективные реалии в лице незрелого гражданского общества. Существенная часть русских и других национальностей вполне удовлетворилась равноправным хождением и использованием русского языка.
Во-вторых, это было первое за годы независимости широкое использование методов коррекции общественного мнения (через публикации данных соцопросов и результатов голосования). Успехи официальной пропаганды стали настолько впечатляющими, что никогда позже этот ресурс не мог быть забыт или не использован.
В-третьих, впервые прозвучала четкая установка: президент советует, а парламент волен эти советы игнорировать, поскольку свободен в своем выборе. Следовательно, президент не несет ответственности за последствия принятых парламентом решений.
И, наконец, в-четвертых, устойчивая формула легитимности власти — «Так пожелал народ!» — прошла свое успешное испытание.
Описанная выше ситуация с отклонением президентских пожеланий вошла в казахстанскую политическую практику и стала впоследствии «визитной карточкой» взаимоотношений «президент — парламент». Как только «нужная» законодательная инициатива, нацеленная на упрочение власти президента, становится объектом критики как внутри страны, так и за рубежом, президент высказывает свои «возражения». Эти «возражения» тут же отклоняются или преодолеваются парламентом или Конституционным судом, и «нужная» инициатива получает свой официальный статус. Так случилось в 1995 году во время парламентского кризиса, так случалось и позже.
Продолжение темы читайте в следующем номере.
Источник: Газета "Голос Республики" №45 (221) от 16 декабря 2011 года
0 коммент.:
Отправить комментарий